Единственные - Ольга Вечная

Пульс скоро выровняется. Это временный бунт организма. Здравый смысл разгонит демонстрацию взбесившихся чувств.

Должен разогнать, вот только этого не происходит. У Полины снова получилось меня удивить.

Глава 21

Полина

Мы одеваемся и уже на пороге замираем, чтобы напоследок оглядеть номер. Не забыли ли что-нибудь?

— О боже, трусы! — восклицаю я и срываюсь в ванную под громкий смех бывшего мужа. — Ничего смешного! — возмущаюсь, слегка краснея.

Илья шел мыться после меня, поэтому я их тщательно заныкала под полотенце, чтобы не заметил. И чуть не оставила «подарок» горничным.

— Остальное твое белье на тебе? — спрашивает он с усмешкой.

Я хмурюсь, и он притягивает меня к себе, легонько целует в щеку.

— Спасибо за потрясающий вечер, Полина. — Ловит мой взгляд. — Я надеюсь, тебе понравилось?

Илья, конечно, имеет в виду секс, ужин и объятия. В который раз об этом спрашивает, выдавая себя с потрохами. Он очень хочет мне нравиться.

— Да, конечно. Знаю, что выгляжу подавленной. Это потому, что попала сегодня в эмоциональную мясорубку. Мне нужно поспать, голова тяжелая. Очень много всего случилось за этот вечер.

Хватка его рук становится крепче, и я обнимаю его за шею. Это не страсть, не похоть, не безумие. Лишь акт поддержки. Когда один человек видит, что другому трудно, — испытывает естественное желание помочь или поддержать. Данная потребность живет внутри нас и называется человечностью или эмпатией.

Я закрываю глаза. Он держит меня за талию.

— Почему ты так и не вышла замуж? — спрашивает. — Я не верю, что за тобой не ухаживали.

Я прыскаю, но он серьезен.

— Пожалуйста, скажи мне. Дай мне хоть что-нибудь, за что ухватиться, — продолжает Илья.

— Пошли, расскажу по дороге.

Мы спускаемся, идем к уже прогретой машине. На улице приятно пахнет хвоей, а еще здесь очень тихо. Наверное, поэтому так хорошо думается.

— Был у меня один парень, — начинаю я, когда наша машина выезжает на трассу. — Добрый, порядочный. Стоматолог. Он постоянно спрашивал, как у меня дела на работе. Однажды я ему честно все рассказала. В красках! На меня еще Рубанов в ту ночь сорвался, но он не со зла. Стояли на аневризме аорты и не спасли человека. Мой парень у расстроился и заявил, что я испортила ему настроение на весь вечер. Иногда я себя чувствую шпионом, который должен молчать о том, что видел на службе.

— Зуб не орган, стоматолог не врач, — выдает Ветров студенческий прикол. — Слабак.

Я не была студенткой медвуза, но некоторые шутки, разумеется, знаю. Эта — старая, но мне все равно смешно.

— Куда уж ему до тебя, — делано вздыхаю, открыто иронизируя.

— Поля… — произносит Илья мое имя другим тоном.

Я понимаю, что переключается на наш серьезный разговор о Жене. Шутки — это хорошо, но вечно за ними прятаться не получится.

— Знаю, знаю, — быстро перебиваю и отворачиваюсь к окну. Там давно темно, но я с ожесточением разглядываю пейзажи. — Мне нужно время.

Потому что мне трудно! Очень! Я понимаю, что ребенок ни в чем не виноват, что он просто есть. Живет и хочет любви. Мне ли не знать? Вспоминаю те фотографии, где мне два года, а моей сестре Мие — пять. Отец нам дарит букеты и целует в щеки. Восьмое марта, я плохо понимаю, что происходит: мне ведь всего лишь два года! Просто чувствую, что меня любят.

Но я не могу взять и проигнорировать тот факт, что не я родила Илье первенца! Боже… Я как услышала… эти его слова о Жене, у меня внутри все заледенело. Каждая клеточка замерла, жить перестала. Зима стылая на меня обрушилась после полного надежд лета.

А потом это все холодное, чужеродное зазвенело внутри, растрескалось и в бездну отчаяния рухнуло. В колючие осколочки превратилось. Следом этот мусор гореть начал. Думаете, лед не горит? Еще как. Под копытами всадника Ревности он в пыль сначала превратился, а потом вспыхнул, словно сухая трава по осени.

И только мысли. Я, клянусь, картинки в голове видела, как Илья смотрел на округлившийся животик другой женщины, чувствовал ладонью пиночки. Все эти УЗИ, нервные, волнительные. Не со мной. Потом переживал на родах — а он переживал, я могу себе только представить, как сильно! Роды для него нечто непредсказуемое, событие повышенной опасности. Если стоматолог для Ветрова не врач, то акушер — волшебник.

Потом он держал на руках сына. Я так поняла, что в тот момент ее с ним рядом не было. Матери Жени. Но и меня тоже не было. Он прошел через все это один.

Он очень многое впервые пережил без меня. Я поджимаю губы, чтобы не начать ими шлепать, ведя мысленные диалоги с самой собой.

Ну что ж.

Ну как так-то?! Сколько на меня еще свалится в этой жизни?! Хочется кричать и топать ногами.

Я совершаю медленный вдох-выдох и беру себя в руки. Убираю волосы за уши, принудительно расслабляюсь.

Что ж теперь жалеть о прошлом? Что было, то было.

Жизнь — это череда наших собственных решений. Мне придется принять еще одно.

Но не сегодня. Я, конечно, сильная девочка, но не настолько.

Быстро и по возможности незаметно вытираю слезинки со щек и бросаю на Илью взгляд. Он серьезный, а в темноте будто даже мрачный.

Задумался о чем-то своем.

Очень много ярких событий в его жизни случилось без меня.

Но ни одно из них меня не затмило.

Я понятия не имею, как Илья жил все эти годы. Ясное дело, информация, которую он