Естественная религия. Религиозные верования и практики в эволюционной истории человека - Анастасия Александровна Зубковская

Религиозный опыт, безусловно, вызывает определенные физиологические эффекты: медитация и молитва успокаивают (вот почему надо молиться перед сном, а не листать ленту в социальных сетях!), песнопения и ритуальные танцы могут вызывать трепет и мурашки, жертвоприношения обычно связаны со страхом и экстазом, и это мы пока не говорим о религиозных видениях и более специфических религиозных практиках.

В 1960‑х годах начался бум экспериментального исследования религиозного опыта[62]. Идейно и хронологически всплеск интереса к эмпирическому изучению религии совпадает с началом возникновения контркультуры, когда в Европе и США массовую популярность приобретают эзотерические духовные практики, опыты по достижению «расширенного сознания», мистицизм, медитация, трансперсональная психология, употребление психоактивных веществ и т. д. В тот период многие эксперименты по изучению религиозного и мистического опыта даже не были, строго говоря, научными экспериментами и зачастую проводились учеными и психологами на себе. Хотя было довольно много случаев такого смешивания научных и ненаучных опытов наблюдения, все же экспериментальные исследования религии – это отдельное направление в науке о религии.

Самое первое «медикализированное» исследование религиозности было проведено еще в 1935 году Терезой Бросс и Чарльзом Лабри[63]. Они отправились в Индию с портативным электрокардиографом, чтобы изучить остановку дыхания и сердечный ритм у йогов. Ученые выдвинули гипотезу, что некоторые религиозные практики способны приводить верующего в состояние гибернации, подобно животным, которые впадают в спячку. Более того, существовали сведения, что некоторые йоги могут сохранять жизненные функции, даже будучи захороненными заживо, и эти данные надо было научно проверить. В результате ученым удалось установить эффект произвольного изменения метаболических процессов под воздействием определенных психических состояний, которые достигаются при медитации и специальных положениях тела.

В СССР подобными исследованиями занимался академик Сергей Николаевич Давиденков, создатель теории нейрогенетики и нейрофизиологического объяснения «освобождающего» эффекта магических и религиозных ритуалов[64]. К сожалению, все исследования в этом направлении были прерваны в 1948 году по идеологическим причинам[65].

В 1950‑х годах в экспериментальном изучении религии начался новый этап, связанный с использованием инновационного метода – электроэнцефалографии. Если вы проходили такую медицинскую процедуру, то наверняка знаете, что электроэнцефалография – это неинвазивный метод исследования электрической активности мозга. Специальный прибор регистрирует колебания нейронов и в качестве результата выдает специальную схему, на которой обозначены мозговые волны, обозначаемые буквами греческого алфавита. Каждый из ритмов соотносится с определенной активностью мозга, и по ним можно зафиксировать состояние пациента или испытуемого.

При помощи электроэнцефалографии ученые стали исследовать мозговую активность во время совершения религиозной практики, и особый интерес состоял в изучении эффектов медитации. В 1948–1957 годах Басу Кумар Багчи и Марион Венгер провели исследование практикующих йогов, изучив в общей сложности сорок пять человек в пяти разных лабораториях в Индии[66]. В 1955 году известный французский невролог Анри Гасто с коллегой провел эксперименты с участием семи индийских практиков медитации, демонстрирующих погружение в состояние самадхи[67]. В 1957–1960 годах коллектив японских ученых под руководством Томио Хираи предпринял сравнительное электрофизиологическое исследование практиков йоги и последователей дзен-буддизма[68]. Во второй половине ХX века появилось множество научных работ, посвященных таким экспериментам. В целом результаты этих исследований показали, что медитация действительно влияет на изменение активности ритмов головного мозга. Ученые фиксируют увеличение резонанса альфа-ритмов[69], что означает, что испытуемые находились в расслабленном состоянии бодрствования[70]. Это открытие привело к тому, что в 1970‑х годах медитацию стали считать полноправным терапевтическим средством и в психологии, и в медицине в целом. Электроэнцефалография применялась не только для изучения медитации, впоследствии этот метод позволил вплотную подойти к биологическому сравнительному исследованию различных религиозных практик и их сопоставлению с нерелигиозными.

В 1980–1990‑х годах в лабораторных исследованиях религии начинают применять томографию[71]. Это очередной прорыв в биологии религии, потому что томограф позволяет рассмотреть структуры мозга в процессе их функционирования, а значит, у ученых появился шанс соотнести религиозность с определенным участком головного мозга. Были выдвинуты разные гипотезы насчет того, в какой части мозга можно обнаружить источник религии. Самой популярной стала так называемая «гипотеза лимбического маркера» (limbic marker hypothesis[72]), согласно которой религиозные переживания зависят главным образом от активности лимбической системы головного мозга[73].

Лимбическая система – это зона ответственности за эмоции. Однако с этой территорией мозга есть одна существенная проблема, и, чтобы с ней разобраться, нам придется обратиться к некоторым особенностям нейроанатомии. В 1960‑х годах американский нейроученый Пол Маклин предложил научному сообществу эволюционную модель триединого мозга. Согласно этой концепции, строение человеческого мозга подразделяется на три независимые части в соответствии с тем, как мозг эволюционировал. То есть самый древний, «первичный» участок мозга – это так называемый рептильный мозг, который отвечает за базовые функции жизнедеятельности организма: сон, мышечные реакции, дыхание, кровообращение. Благодаря рептильному мозгу мы не должны осознанно контролировать эти процессы, то есть, например, нельзя забыть сделать вдох и выдох (за исключением случаев ужасной генетической болезни, которая называется «синдром Ундины» – в честь нимфы, которая наложила проклятие на своего возлюбленного, и он разучился дышать).

Вторая часть триединого мозга – мозг млекопитающих, или, собственно, интересующая нас лимбическая система. В ее структуру обычно включают такие анатомические части, как гипоталамус (центр гормонов), амигдала (миндалина, потому что она похожа на миндаль), гиппокамп («морской конек» в буквальном переводе с древнегреческого; хотя он, конечно, не похож ни на какого морского конька, а выглядит скорее как рулет). В лимбическую систему входят еще некоторые участки мозга, но четкого списка этих структур нет, поскольку результаты исследований показывают, что лимбическую систему нельзя считать отделенной от третьей части триединого мозга Маклина, а именно неокортекса, отвечающего за когнитивные функции. Чтобы в этом убедиться, нам даже не нужно скачивать сложные статьи на PubMed, достаточно обратиться к своему опыту. Когда человек чем-то сильно расстроен, вряд ли он сможет сосредоточиться на скрупулезной мыслительной работе, требующей логических построений; и наоборот, мысли о том, что мы лишь маленькая крупица звездной пыли во Вселенной, вызывают экзистенциальные ощущения, страх, тоску или чувство возвышенного.

Тем не менее идея триединого мозга оказалась настолько интуитивно понятной, что даже сейчас она продолжает оставаться популярной. В свое время всем известный Карл Саган написал про эволюцию человеческого интеллекта книгу под названием «Драконы Эдема», которая была полностью основана на модели Маклина и даже получила Пулитцеровскую премию. В нейронауках эта концепция получает критику. Несмотря на это, такой анатомический концепт, как лимбическая система, во многом способствовал разъяснению природы эмоций и