250 дней в царской Ставке. Дневники штабс-капитана и военного цензора, приближенного к высшим государственным и военным чинам - Михаил Константинович Лемке

Германии и Австрии иссякают источники пополнения. Вместе с тем признается, что левое крыло германцев севернее Полесья занимает выгодное положение; южнее Полесья считается необходимо выдвинуться вперед, дабы захватить богатые по производительности земли и окончательно локализировать Румынию. После этого Германия предполагает будто бы остановиться на всех фронтах, создать непреодолимые по технике искусственные преграды, вооружив их главным образом колоссальной артиллерией и громадным количеством пулеметов, которые восполнят недостаток пехоты. В Германии считают, что при этом в продовольственном отношении будущий год будет гораздо легче, чем теперешний, так как культивировка захваченных земель даст достаточное количество продуктов для прокормления центральных держав».

► Эверт донес, что 23 декабря около озера Вишневского немцы уже употребили снаряды с особым удушливым газом. Профессор Лавров нашел, что надо сделать исследование; кроме того, газ послан на исследование в Петроград, в комиссию по заготовлению удушливых газов и в лабораторию Юрьевского университета. Но уже и сейчас можно сказать, что наши противогазные маски вряд ли могут предохранить от этого нового оружия противника.

► Трепов телеграфировал начальнику штаба, чтобы он высказался по вопросу о немедленном взятии в казну Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги, правление и персонал которой совершенно не в состоянии использовать силы дороги, везде стоят грузы и холодные паровозы. Дорогу ревизует генерал-лейтенант фон дер Poon, при котором сейчас и находится весь ее начальствующий персонал. Что-то припахивает братцем-концессионером…

► Плеве принимает меры для отправки выздоровевших офицеров в строй и в штабы на замену здоровых, которым место в строю… Явление, наблюдавшееся в Японскую войну, но тогда его объясняли непопулярностью самой войны. Оно подсказало генералу Янушкевичу послать такое письмо начальнику Главного штаба Михневичу от 28 июля 1914 г.: «Во время минувшей войны с Японией нередко наблюдались случаи, что эвакуированные с театра военных действий раненые и больные воинские чины, по излечении от ран и болезней, весьма продолжительное время продолжали оставаться, вследствие различных причин, вне театра военных действий. Во избежание повторения подобных случаев в настоящую войну имею честь просить ваше высокопревосходительство не отказать в принятии соответствующих мер к тому, чтобы оправившиеся от ран и болезней воинские чины незамедлительно возвращались к своим частям».

Этот приказ нисколько не взволновал штабы, управления и тыловые учреждения: там все невидимо держится круговой порукой телоохранительной протекции, и все спрятавшиеся хорошо понимают, что начиная со штабов фронтов никто и никуда откомандирован не будет – такова практическая участь всех хороших слов в нашей армии, где закон и приказы пишутся не для исполнения, а для систематического и постоянного обхода… Посмотреть только, что за муравейники лодырей завелись в Петрограде, в этом центре трусящего тыла. Назову для примера хотя бы управление по ремонтированию кавалерии: там люди сходятся к 12 ч дня, чтобы позавтракать и, поговорив о новостях, разойтись в два, а между тем штат управления на время войны усилен.

Приказы по всем армиям изобилуют мерами, принятыми для привлечения здоровых офицеров к своим прямым обязанностям. Приведу только один приказ по Северо-Западному фронту от 15 сентября. 1915 г.: «Из полученных Ставкой сведений усматривается, что ближайшие войсковые тылы переполнены вполне здоровыми строевыми офицерами, тогда как части, в которых продолжаются большие потери, имеют в качестве офицерского состава почти одних прапорщиков. Так, полковые штабы, обозы 2-го разряда, различные нестроевые должности в полках, штатные и нештатные, заняты в громадном большинстве частей здоровыми офицерами, которые ни разу не были эвакуированы. Ввиду неоднократных указаний о необходимости направления в строй всего здорового офицерства главнокомандующий приказал отнюдь не позже 15 октября: а) все указанные должности заместить исключительно эвакуированными, главным образом вследствие ранений, офицерами; б) всех офицеров, ныне занимающих означенные должности, назначить обязательно в строй; в) откомандировать в строй всех офицеров, прикомандированных к обозам и полковым штабам. Распоряжение это отнюдь не отменяет разрешения при малом составе людей свертывать полки в один-два батальона, оставляя необходимое число офицеров, а остальных для сохранения кадра иметь в обозе 2-го разряда. На должность офицеров для связи и заведующих полковыми обозами разрешено оставить здоровых офицеров, и г) после 15 октября произвести распоряжением командиров корпусов фактическую проверку исполнения изложенного, предварительно поставив в известность командиров частей и начальников дивизий о строжайшей ответственности за невыполнение этого распоряжения».

10-е, воскресенье

7 января Белецкий писал начальнику штаба: «Ввиду поступивших в Отделение по охранению общественной безопасности и порядка в г. Петрограде сведений о предполагаемом крупном революционном выступлении в день 9 января представителей местной организации Российской социал-демократической рабочей партии, распространении в значительном количестве прокламаций и попытках со стороны революционного подполья склонить к выступлению воинские части, – в период времени с 18 по 21 декабря минувшего года были произведены аресты наиболее видных членов названной организации, в числе 16 человек. По обыску у одного из задержанных были найдены типографские принадлежности, а также адреса оставшихся на свободе партийных лиц. По разработке этих адресов в ночь на 27 декабря были задержаны еще 7 лиц, явившихся также видными деятелями петроградской социал-демократической организации. Наряду с этим обыском, произведенным у лица, ведшего исключительно революционную работу среди нижних воинских чинов и печатавшего ко дню 9 января воззвания „К солдатам“, обнаружены, помимо предметов тайной типографии, оттиски печати Петроградского комитета Российской социал-демократической рабочей партии и 330 свежеотпечатанных экземпляров прокламации от имени этого комитета „К солдатам“, представляющей по своему содержанию призыв к прекращению войны, а также к объединению солдат и рабочих для свержения самодержавия и устройства республиканского образа правления».

► В деле нашего Бюро Ассановичем до сих пор ничего не сделано.

► Сейчас в Германии корова стоит 1000–1500 марок, курица – 10 марок, поросенок – 30 марок; хлеба очень мало, картофеля тоже, то и другое выдается всем и везде по специальным карточкам в крайне ограниченном, но для всех одинаковом количестве, с свойственной немцам прямолинейностью. Странно как-то, но, конечно, целесообразно.

► Пустовойтенко держит месяцы без всякого движения исправленное мною еще в полку Наставление для стрельбы из японской винтовки…

Здесь я прерываю дневник, чтобы снова вернуться к нему после исследования о военной цензуре, которое, хотя и отвлечет внимание читателя в другую, совершенно специальную сторону, но крайне необходимо именно на отведенном ему здесь месте. В последующих записях дневника, сделанных мною после основательного изучения вопроса о постановке дела военной цензуры, я все время буду иметь в виду читателя, уже хорошо знакомого с этим исследованием; без соблюдения этого условия мои записи будут мало понятны.

ВОЕННАЯ ЦЕНЗУРА

В своих печатных трудах я уже неоднократно высказывал бесспорную, но и простую мысль: оценка любого момента всей внутренней