Наследие Рима. Том 1. Oт Византии дo Кордовского Халифата и Османскoй империи - Нурлан Аманович Наматов

с визитами вежливости или обменом подарками и услугами. Совместная работа в течение многих месяцев, встречи почти каждый день, а также ссоры могли знакомить людей друг с другом, и иногда даже они могли становиться друзьями[995].

Венецианские дары были: оливковое масло и вода с корицей (возможно, только что прибывшие из Венеции), апельсины и лимоны, ткани, сахар, джемы, сыр грана (то есть пармезан, который тогда назывался пьячентино), часы, рыба и даже вино, спрос на которые действительно поразил венецианцев. Османы дарили эмаль и стремена местного производства, сапоги, носовые платки или мушкеты (например, те, которые подарил паша Герцеговины Мочениго), или вееры, одежду, парфюмерные горелки, табак и трубки, розовое варенье, бокалы для сорбета, расчески, янтарь, алоэ и т. д. Подружиться также означало пригласить другого на семейные мероприятия, такие как свадьба дипломата Мехмеда эфенди.

Он пригласил своего венецианского коллегу, который лично не поехал, а прислал представителя с зеркалом и джемами для супружеской пары. Иногда это знакомство использовалось для получения лечения от врача, который присоединился к экспедиции другого государства и который, вероятно, был более опытным, чем их собственный, или для освобождения раба, как сделал Мочениго для некоего Пеллегрини в обмен на некоторых османских рабов.

Напротив, в начале их знакомства Осман ага пытался добиться освобождения некоторых заключенных от Джованни Грима-ни, который, однако, сумел дать об этом расплывчатый ответ. Наличие врача на случай непредвиденных обстоятельств часто было очень важно, поскольку могло произойти несколько несчастных случаев: например, 8 июля 1699 года Гримани получил удар ногой лошади и несколько дней болел в своей палатке, а 15 августа люди, пришедшие из городa Зуниград, который османы оспаривали с венецианцами, напали на один из двух османских лагерей, украли несколько лошадей и ранили некоторых мужчин. На повестке дня также стояли проблемы холода и нестабильности[996].

Дипломаты, отвечающие за границы – венецианцы, имперцы или османы, – не выполняли свою работу в одиночку. Их свита часто была очень большой. Например, в 1699 году Осман ага, старый ага султанских силихдаров, имел под командованием 100 пехотинцев, 100 рыцарей, 180 рабов, 70 землекопов и 100 членов свиты, предназначенной для него; cреди последних были судья (kadı) казначей (defterdar), стременные (miralem), пехотные офицеры (alaybeyi), пять старых знатоков из деревни и переводчик.

Джованни Гримани, вместо этого, имел свиту из более чем пятисот человек, то есть 100 рыцарей, 100 пехотинцев, 250 человек, которые должны были присматривать за лошадьми и багажом, и 100 членов самой закрытой свиты, в которой также был секретарь, два или три переводчика (в зависимости от момента), картограф, шесть трубачей и два врача. По слухам того времени, имперский дипломат граф Луиджи Фердинандо Марсили прибыл к месту встречи с четырьмя сотнями человек[997].

The Triplex Confinium

Когда мы думаем о границе, мы обычно представляем длинную линию, разделяющую два состояния. Однако иногда встречаются места, где встречаются три государства, если не четыре. Если могут возникнуть проблемы, когда в делимитации границы заинтересованы только два государственных субъекта, решение о Triplex Confinium еще сложнее. То, как венециано-имперско-османская граница была установлена в 1699 году и впоследствии ставилась под сомнение, является образцом. В последние несколько лет этим вопросом занимались несколько историков.

Распад Югославии с последующим рождением новых государственных образований, нуждающихся в исторических ссылках для более правильной идентификации, вызвал широкий интерес (с различными политическими последствиями) к теме границ, и особенно к Triplex Confinium, т. е. границе, на которой пересекались Империя, Венеция и Порта. В этом недавнем историографическом произведении интересно отметить, что документальные источники, используемые учеными, хотя и касающиеся одного и того же предмета, различны и дополняют друг друга.

Некоторые историки используют только документы, хранящиеся в Государственном архиве Задара, даже если они представляют точку зрения, которая по существу является рагузианской[998]; другие рассматривают проблему с чисто картографической точки зрения на основе карт, хранящихся в основном в Загребе[999]; другие изучают документы Steiermärkisches Landesarchiv Граца и в основном вспоминают замечания имперцев[1000], точно так же, как те, кто сосредотoчивается на итальянских газетах графа Луиджи Фердинандо Марсили[1001]; другие анализируют венецианские источники и то, что думали представители республики[1002]; и наконец, другие ученые используют только османские документы[1003].

Что же касается понятия Triplex Confinium-тройной границы, то его значение может варьироваться в зависимости от точки зрения: это может быть точка – точнее, для венецианско-габсбургско-османской границы 1699 года, вершина Дебело Брдо или Велико Брдо на Медведе. Гора Главица – но в самом широком смысле это может быть и целая территория, которая разделяет одни и те же проблемы, например, та, что простирается между Задаром, Сенем, Книном и Бихачем, т. е. самыми важными городами между граничащими государствами.

Что касается Евразийского региона, то, согласно Альфреду Дж. Риберу[1004], было по крайней мере пять других подобных областей: Трансильвания, где встречались Габсбурги, венгры и oсманы; Понтийская степь у польско-русско-османской границы; «Кавказский узел» как точка соприкосновения России, Порты и Персии; и, наконец, российско-китайско-монгольская граница в самой глубокой Азии. Тот же автор находит много общего в основном между первой границей, Причерноморской степью и Кавказской частью, а не с двумя другими областями и проводит параллель между казачьим и ускокским[1005] обществами.

Для установления этих границ необходимы мирные соглашения и дипломатические встречи; например, в 1724 году Османская империя и Россия договорились о месте, кавказской тройной границы: он был у Каспийского моря, недалеко от Баку, но не на вершине горы, как на Балканах, а у слияния двух рек, Куры и Араксa[1006].

Ситуация оставалась очень неопределенной из-за персидской армии, которая двинулась вперед и отступила, и русской армии, которая иногда призывалась, например, в 1770 году, для защиты христианских народов. Кроме того, были местные восстания, например, под руководством Мансура Ушурма, то есть Джованни Баттиста Боэтти, итальянского монаха, принявшего ислам, основателя нового универсалистского и мистического вероучения, основанного больше на Коране, чем на Евангелии[1007].

На Балканах, т. е. область, где сошлись Габсбургская империя, Османская империя и Венецианская республика, местные жители, подвластные одному из этих государств, не сталкивались, по крайней мере до конца XVIII века, с блокадой в государственной границе.

Каждый год осенью пастухи спускались вниз, чтобы достичь берега; вместо этого весной они шли противоположным путем, чтобы отправиться на зеленые летние пастбища в горах. Здесь, то есть в районе, который всегда был предметом споров, это отгонное животноводство повлияло также на реальную границу между государствами. Чтобы объяснить это, мы должны начать с августа 1699