Белый омут - Фёдор Григорьевич Углов

по-хорошему-то дня два надо сухое вино пить, потом два дня — пиво, потом уж день — рассол, а потом уж — банька и чай. Вот как надо, если б все путем, как у людей! Но где там — в десять придут. Правда, до десяти еще есть время — вполне достаточно.

Ну-с… перевели, значит, меня в рабочие, а я, представьте себе, даже обрадовался. Меня уж самого тяготила такая жизнь. Да и стыдно было, когда разбирали на товарищеском суде. Человек триста в зале, и все на тебя одного смотрят! Работал я в бригаде каменщиков, мне там нравилось. Во-первых, не надо было ни о чем думать, во-вторых, клади себе кирпич потихоньку да клади. Первое время я, конечно, медленно работал, выложу ряда два-три и скорее отвесом проверяю — ровно ли. Ну, а потом освоился, и дело пошло. Через два месяца разряд повысили, да я и сам видел — действительно неплохо получалось. Срок кончился, начальник вызвал, спрашивает:

«Ну, как? Будем дальше работать или нет?»

«А как же, — отвечаю, — будем, конечно».

«Пить будешь?»

«Нет, — говорю, — завязал».

А какое «нет»! Друзья уже ждут за воротами — отметить такое дело. Так и дальше пошло. Поосторожнее просто стал, на глаза старался пьяным не попадаться. Но уже мнение обо мне было неважное. На другие участки переводили. Начальник часто вызывал. «Если бы, — говорил мне, — ты не был молодым специалистом, давно бы выгнал тебя!»

Два с половиной года я как-то кое-как дотянул и поехал сразу на шесть месяцев в отпуск к матушке в деревню. Матушка очень обрадовалась, дня три гуляли по случаю моего появления. Потом уж и кончать вроде бы надо, а я остановиться никак не могу. Неделю пью, вторую, друзья уже появились. Да не друзья — собутыльники, конечно. Деревня — сало, самогон чуть ли не в каждом доме. Каждый вечер я в стельку. Посмотрела матушка на меня, посмотрела и говорит: «Женить тебя надо, Вовка, обязательно! Вот в чем дело. По твоей жизни, по твоим заработкам тебя женить обязательно надо!» — «А что, — отвечаю, — я не прочь, да на ком?» — «А вот у Юзека, у свата, аж четыре дочки — выбирай любую!»

Встал я утром. А что, думаю, дай-ка схожу к Юзеку, он мужик ничего. Взял бутылку, пошел… Короче, через неделю сыграли свадьбу со средней Юзековой дочкой, Валей. Она хозяйственная такая, молодая, симпатичная и очень трудолюбивая. Да у них, у Юзеков, все в семье трудолюбивые. И решил я на Дальний Восток не возвращаться. Начать новую жизнь. Послал запрос в отдел кадров, документы мне прислали, и подались мы с Валей в Казахстан, в Караганду. Там у Юзека был какой-то дальний родственник в шахтстрое. Устроились неплохо. Сначала комнату снимали у одного казаха, гостеприимные люди эти казахи! Даже жаль было от них уезжать, когда квартиру дали. Так вот… Ну, что — еще одну ступенечку одолеем? Или отдохнем? Да нет, потихоньку будем наверх все же выбираться, а то тут пыльно, полумрак, отсырелость какая-то, кошками воняет. Давай, Владимир Константинович, давай, дорогой. Вот так, вот так — чем выше, гляжу я, тем ты царапаешься лучше, вон уже и солнечное пятно видать…

Сперва-то мы с Валей ладно жили. Я пил вначале немного, гораздо меньше, чем когда жил один. Ну, под воскресенье там бутылочку возьмешь или с получки, ну, из баньки там идешь, всегда ж прихватишь что-то. Но ведь не на улице, не под забором, а вместе с Валей сядем вечерком, телевизор включим, сидим-попиваем… А вернее, я ее за вечер сам и уговорю, потому что Валя могла выпить рюмку — не больше. В воскресенье пивца возьмешь, так и протянешь, бывало, выходные-то. А вот в другие вечера скучновато, поговорить-то нам почему-то вдруг не о чем стало. Ей о моих делах скучно было слушать, а мне — о ее. О том, что купить она собирается в квартиру да как обставить ее, где детскую кроватку поставим, как ребенка назовем. Мне-то, помнится, было все равно, как назвать, а вот фигура у нее тогда сильно изменилась. К худшему, естественно. Пятна по лицу пошли… вообще всяческие неудобства начались. Да это все, конечно, ничего, а вот поговорить по вечерам действительно не о чем стало. И тянулись, тянулись те вечера. Слушаю, слушаю ее о том, что купим, да куда поставим, да какие, обои нынче в моде… слушаю, слушаю, да и скажу: «А пройдусь-ка я, Валюха, перед сном, воздухом подышу. Не возражаешь?» Спокойно так скажу, как бы даже и в раздумье. А сам — на вокзал, дом-то наш как раз рядом был, а там буфет в ресторане, стаканчик пропустишь — и домой, на боковую. Короче, опять друзья появились. Собутыльники, разумеется. Стали в гости приходить, с бутылкой конечно. Курили, правда, не на кухне, в коридор выходили. Вале ведь вреден был дым. Но вообще-то она всегда гостям была рада, она у меня гостеприимная, что есть — все на стол. Да у них, у Юзеков, вся семья гостеприимная, н-да…

Н-да… Что же там дальше-то было?.. Да, я видел, что она им нравится, я же говорил, что она симпатичная. Особенно, я увидел, что Круглову она нравится. Дружок у меня там появился такой, Круглов. Ну так вот, я, когда их вдвоем оставлял, а сам в магазин за бутылкой бегал, боялся чего-то. Все время бегом поэтому и бегал, чтоб побыстрее вернуться. А возвращаясь назад, обязательно в окно загляну (у нас первый этаж был) — как у них там, все ли в порядке? Потому что Круглов тот был не женат и бабник большой. Ну, что ж потом было? Да, стал все больше времени с этим Кругловым проводить. Но и с другими, разумеется, тоже. Добирался домой в час, а то и в два ночи. Но все это пока не очень отражалось на нашей жизни. Утром все вычищено, выглажено было у меня. Завтрак готов. Хоть тяжело — иду на работу. Как-нибудь до обеда перебьешься, а в обед можно пива кружки две-три выпить и до вечера дотянуть. А вечером, когда деньги есть, в ресторане мы с Кругловым сидим. А если нет денег, то так — возьмем с Кругловым пару бутылок, едем к нему в общежитие. Летом одно время повадились, посидев пару часиков в кафе и выпив при этом, разумеется, изрядно, уходить не расплатившись. И ведь каким-то образом сходило, не попались ни разу. А тут и Вале срок подошел в декрет идти, поехала рожать к себе в село, вернее, самолетом полетела. А телеграммы о том, что благополучно долетела, дня два-три почему-то