Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918—1920 гг. Впечатления и мысли члена Омского правительства - Георгий Константинович Гинс

Тогда член делегации, старый пермский земец Вармунд, стал объяснять, чего ждут члены совещания от нового государственного органа. Он совершенно правильно указал, что в случае создания представительного учреждения на местах будут знать, через кого жаловаться, как заявлять о беззакониях и произволах.

Это было действительно самое важное. Адмирал с этим согласился.

Так закончился прием делегации.

Разногласий не оказалось. Учреждение законосовещательного органа было обещано, оставалось найти формы. Я продолжал рассчитывать на успех своего проекта и агитировать в его пользу.

Приезд американского посла

Другой рецепт спасения выдвигал Сукин.

– Мы накануне признания, – обыкновенно заявлял он при каждом докладе в Совете министров.

«Президент Вильсон, – доложил он однажды, – командирует в Омск посла Морриса. Президент хочет выяснить, в чем нуждается Омское правительство, чтобы положить начало систематической помощи. Мы накануне решительного поворота в политике союзников. После приезда Морриса нас признают, а помощь примет американские размеры».

Моррис приехал.

Это был совсем другой Моррис, не тот, которого мы видели во Владивостоке осенью 1918 года, высокомерный и насмешливый. Его гордое бритое лицо сейчас не было похоже на непроницаемую маску. Оно приветливо улыбалось, сочувствовало. Но кто знает, – может быть, это и предубеждение, – мне казалось, что иногда оно скрывало внутренний смех.

Ко времени приезда Морриса в Омске уже достаточно укрепилось убеждение, что без посторонней военной помощи обойтись нельзя. Популярность дружбы с Японией, о которой раньше самонадеянно не хотели думать, укреплялась. Еще в апреле в Японию был командирован генерал Романовский. На его миссию возлагались большие надежды. Но Совет министров ничего об этом не знал. Сделано это было с одобрения Совета Верховного правителя, и сделано, как это большей частью бывало в Совете, внезапно, недостаточно обдуманно и недостаточно определенно.

Генерала Романовского встретили в Японии очень радушно, но результатов его поездка не дала.

Стали ходить слухи о сближении с японскими представителями в Омске генерала Лебедева, о каком-то обеде на пароходе, о двух дивизиях, которые японцы могут прислать, но приезд американского посла заслонил все.

Вместе с Моррисом приехал генерал Гревс. Тот самый генерал из Владивостока, который поощрял бунтовщиков на Сучане и отказывал японцам в помощи для борьбы с большевиками.

Теперь и генерал Гревс стал другим. Он выражал презрение к большевикам и такое горячее желание их скорейшей гибели, что французский комиссар, граф де Мартель, не мог сдержать улыбки и бросил замечание а part: «Mais quest-ce quil y pensait а Souchan!»[110]

План союзной помощи

Началась лихорадочная работа.

По вечерам собирались заинтересованные министры и готовились. Что нужно для восстановления русского транспорта? Сколько вагонов, паровозов, какие кредиты, какая охрана? Второй вопрос – предметы военного снабжения и новейшие технические средства борьбы. Дальше – вопрос о снабжении населения предметами первой необходимости и орудиями производства. Наконец, финансовая помощь.

Как председатель экономического совещания, я принимал близкое участие в этих работах и присутствовал на совещаниях послов и высоких комиссаров.

Ровно в два часа к зданию Министерства иностранных дел, бывшему губернаторскому дому и первой резиденции Сибирского правительства, подъезжали автомобили с разноцветными флагами и выстраивались в два ряда, один против другого. Русские министры обыкновенно немного опаздывали. Это, впрочем, происходило не только из свойственной нам неаккуратности, но и потому, что мы лишены были возможности вести столь размеренную жизнь, как союзные представители. Они ровно в два заканчивали завтракать и большей частью завтракали все вместе, тоже готовясь к заседанию, а мы были заняты своими текущими делами и большей частью не только не завтракали, но и обедали когда придется.

Ровно в четыре блестящий дипломатический корпус уезжал на вечерний чай, а мы, наскоро пообедав, ехали на заседание Совета или комиссий.

Обсуждение плана благодаря двухчасовым порциям совместных заседаний подвигалось медленно, а дела на фронте шли все хуже и хуже.

Не раз заседание начиналось с обозрения карты. Не слишком ли близко красные? Кто-то сообщил, что взят Тобольск, а был взят в действительности Туринск.

– Если правительство и теперь удержится, – сказал Моррис, – то вас, наверное, признают. Это экзамен.

Переговоры тоже нередко обращались в экзамен.

– А что сделает министр финансов на Китайско-Восточной железной дороге, где рабочие не желают принимать сибирских денег, а требуют романовских? – вдруг спрашивает Моррис.

– А скоро ли будет отменено правило о взносе в казну валюты, вырученной экспортерами? Это очень неудобно для иностранцев, – вдруг говорит посол.

Не обходилось без инцидентов.

Генерал Нокс однажды объявил, что никакой военной помощи его правительство больше оказывать не будет и что он даже писать об этом не будет в Лондон, так как его, несомненно, жестоко обругают, после того как все, доставленное для колчаковской армии, попало к красным.

Полковник Эмерсон, американский инженер, удивил всех тем, что стал доказывать отсутствие какой-либо нужды русских железных дорог в материалах. Они валяются, сказал он, на станциях и по путям. Вместо того чтобы привозить из-за границы, лучше все собрать и приспособить механические мастерские для переработки.

Сэр Чарльз Эллиот относился ко всем переговорам с видом безнадежного скептицизма. Когда Сукин зачитывал длинный перечень тех орудий производства и средств культуры, которые необходимы для возрождения русской промышленности и цивилизации, он шутливо заметил: «Вы забыли еще прибавить, что нужны катки для мостовых». Омские улицы отличались весьма неровной поверхностью, и эта шутка вызвала у всех очень игривое настроение.

Надо отдать справедливость Сукину. Он блестяще излагал все, что накануне, еще в очень сыром виде, набрасывалось в виде проекта совещанием министров. В конце концов план союзной помощи стал приобретать ясные очертания и широкий масштаб.

Но когда теперь, издали, оглядываешься на эти двухнедельные совещания, то кажется, что шутки господина Эллиота более соответствовали характеру переговоров, чем серьезность американского посла.

Результаты

Господин Моррис уехал, а неудачи продолжались.

Единственным реальным результатом переговоров явилась выдача наконец части тех американских банкнот, которые так долго путешествовали в ожидании признания Омского правительства.

Но Сукин не унывал.

– Мы теперь ближе к признанию, чем когда-либо, – говорил он в то время, когда поезд Морриса благополучно переезжал русско-китайскую границу. – Америка не захочет нашего поражения, и Моррис нарочно задерживается в дороге, чтобы дождаться признания.

Однако, хотя Моррис и не спешил, он благополучно уехал до признания.

Все те же

Одним из крупных бедствий омской власти был недостаток подготовленных к государственной деятельности людей. Быть хорошим земцем, газетчиком, адвокатом, даже парламентарием – не значит быть хорошим директором департамента, а тем более министром.

Был случай, когда один из старых опытных земцев, приглашенный на должность товарища