Биология в фокусе. Естественные отделения университетов Российской империи (1830–1900) - Екатерина Юрьевна Жарова

Во второй половине XIX в. в университетах широко распространились бывшие ранее эпизодическими и несистемными практические занятия. Это случилось благодаря массовым стажировкам профессорских стипендиатов в европейских университетах в конце 1850-х – 1860‑е гг. Вернувшиеся профессорские стипендиаты в большинстве своем были настроены на внедрение того порядка, к которому они привыкли в европейских научных центрах. Министерство на первых порах было нейтрально в отношении практических занятий, и только устав 1884 г., а точнее, появившиеся в 1885 г. правила закрепили обязательность практических занятий в университетском курсе. В 1890‑е гг. практические занятия стали орудием для удержания студентов от участия в беспорядках, что опосредованно повлияло не только на учебный процесс, но и стимулировало научные исследования.

Важно отметить, что именно зрелость образовательной системы, в общих чертах сложившейся к 1850‑м гг., сделала возможным «вторичный импорт науки», то есть успешную пересадку на российскую почву идей исследовательского университета, произведенную вернувшимися после научных стажировок профессорскими стипендиатами. Это обусловило развитие экспериментальной биологии на естественных отделениях и складывание научной базы в виде кабинетов и зарождавшихся лабораторий. Огромное значение имели практические занятия, которые позволили постепенно свернуть зарубежную подготовку научных кадров и перейти к их подготовке на базе российских университетов в последней трети XIX в.

Министерство народного просвещения всегда пыталось адаптировать университетскую систему под запросы государства, выбирая путь или мягкой модернизации, или жесткого контроля в зависимости от господствующего направления политики. Это привело к складыванию национальной системы образования и науки, которая, однако, испытывала трудности из‑за отсутствия у сменявших друг друга министров единой политики адаптации немецкой модели исследовательского университета в российских условиях, осложненных внутриполитическими и социальными процессами. Половинчатость реформ и длительные периоды контрреформ приводили к нестабильности высшей школы, что оказывало негативное влияние на учебный и научный процесс.

Важное значение в адаптации немецкой университетской модели имели профессора-биологи. В корпорации профессоров-биологов XIX – начала XX в. можно выделить несколько поколений, сменявших друг друга. Первое поколение – это иностранцы, приехавшие в Россию. Одновременно с этим поколением профессоров в качестве их помощников, а затем и смены до принятия устава 1835 г. в университетах преподавали выпускники российских физико-математических факультетов с магистерскими степенями. Устав 1835 г. ограничил их в правах на занятие должности профессора, поэтому почти все они покинули университеты (так называемая Уваровская чистка). В конце 1820-х – 1830‑е гг. началась подготовка нового поколения профессоров в Дерптском профессорском институте. Помимо этих профессоров, в университетах Российской империи работали выпускники медицинских факультетов с медицинскими докторскими степенями или степенями немецких университетов, некоторые из них были иностранцами, выросшими в России. К концу 1850‑х гг. представители данного поколения по разным причинам покинули университеты. Так как почти все профессора были из одной возрастной категории, это в значительной степени осложнило ситуацию с профессорами-биологами. Из-за «мрачного семилетия» подготовка научных кадров за рубежом не велась, молодое поколение не имело степеней доктора и, таким образом, прав на занятие профессорских должностей. Кроме того, ситуация осложнялась тем, что процесс отделения биологии от медицины завершился и на смену выпускникам медицинских факультетов, которые заполняли вакантные кафедры в первой половине XIX в., окончательно пришли выпускники естественных отделений, которым требовалось защитить две диссертации – магистерскую и докторскую. Только благодаря новой политике по отношению к университетам после вступления на престол императора Александра II удалось подготовить новое поколение профессоров-биологов. Они в большинстве своем прошли зарубежные стажировки, иногда за свой счет, были выпускниками естественных отделений и имели степени доктора естественных наук по положению 1844 г. или ботаники/зоологии по положению 1864 г.

В дальнейшем корпорация профессоров-биологов состояла из выпускников естественных отделений с докторскими степенями. И эта ситуация сохранялась до конца имперского периода. Корпорация не была однородна, среди профессоров все же встречались выпускники медицинских факультетов с медицинскими степенями, однако это чаще всего касалось профессоров физиологии. Благодаря массовым стажировкам конца 1850 – 1860‑х гг. министерству удалось подготовить профессорско-преподавательский корпус, который был самодостаточен для воспроизводства научных кадров в дальнейшем. Начиная с 1880‑х гг. вакантные позиции были скорее исключением, а в столичных университетах наблюдалось даже перепроизводство кадров, которые были вынуждены долгое время занимать должности вспомогательного персонала, приват-доцентов, работать в средних учебных заведениях или уезжать в провинцию в поисках места. Это было одной из причин активной академической мобильности конца XIX – начала XX в.

Профессора второй половины XIX в., прошедшие стажировки, сформировали новую парадигму образовательного процесса, активно адаптируя идею исследовательского университета – практические занятия в лабораториях, научные исследования, в том числе в кооперации с ассистентами и самими профессорами. Эта деятельность завершила модернизацию процесса обучения, основанного на практических занятиях вместо теоретического обучения, господствовавшего в первой половине XIX в. Огромное значение для этого имело становление и развитие учебно-вспомогательных учреждений, кабинетов, ботанических садов, а затем и лабораторий. Оно происходило в соответствии с развитием естественной истории, а затем биологических дисциплин, поэтому сначала в университетах были распространены ботанические сады и натуральные кабинеты, из которых постепенно выделились ботанические и зоологические. Эти кабинеты представляли собой места хранения коллекций, практически не использовавшиеся в учебном процессе. Только в 1840‑е гг. появляются первые микроскопы, однако до начала 1860‑х гг. число их ничтожно мало.

Модернизация учебного и научного процесса приходится на 1860–1870‑е гг. Однако она тормозилась по причинам, связанным с нехваткой лабораторий. Государственного и частного финансирования хватало на закупку оборудования и коллекций, однако не хватало на постройку новых помещений, поэтому университетам приходилось привлекать средства меценатов. В конце XIX – начале XX в. министерство выделяло финансирование, однако оно было точечным и не могло удовлетворить всех нужд. В некоторых университетах проблему нехватки помещений кабинетов и лабораторий удалось решить путем постройки, перестройки или передачи уже построенных для других целей помещений, в некоторых – нет. Ситуация с финансированием университетов осложнилась из‑за нестабильной политической обстановки в начале XX в.

В соответствии с модернизационными процессами после организации лабораторий началось их разделение. В некоторых случаях появились новые лаборатории и кабинеты. Появление учебно-вспомогательных учреждений и их модернизация имели важное значение для изменения подхода к научным исследованиям и организации практических занятий в университетах, что предопределило успех адаптации модели исследовательского университета в России. Но не следует недооценивать и период накопления научной базы, пришедшийся на первую половину XIX в. Именно на основе натуральных кабинетов были организованы ботанические и зоологические кабинеты, которые, в свою очередь, стали базой для создания биологических лабораторий в 1860–1870‑е гг.

Процесс модернизации второй половины XIX в. в большей