Достоевский и шесть даров бессмертия - Гаянэ Левоновна Степанян

Достоевский вошел в литературный кружок «Современника» и всей душой потянулся к новым друзьям, но повздорил с Некрасовым и Тургеневым из-за публикаций в «Отечественных записках» Краевского. Кружок «Современника» воспринял этот вынужденный для страдающего от безденежья Достоевского шаг как измену.

Достоевского фактически травили. А. Я. Панаева вспоминает: «[Друзья] пошли перемывать ему косточки, раздражать его самолюбие уколами <…>, особенно на это был мастер Тургенев – он нарочно втягивал в спор Достоевского и доводил его до высшей степени раздражения. Тот лез на стену <…>, а Тургенев <…> потешался». Белинский пытался Тургенева урезонить, но Тургенев и Панаев возражали, что, мол, Достоевский уже считает себя гением. Позднее же Тургенев заявил: «Прославление выше меры “Бедных людей” было одним из первых промахов Белинского и служило доказательством уже начинающегося ослабления его организма». Панаев и Тургенев при всех называли Достоевского «литературным кумирчиком» и пустили по Петербургу эпиграмму:

Витязь горестной фигуры,

Достоевский, милый пыщ,

На носу литературы

Рдеешь ты, как новый прыщ…

Они высмеивали его авторское самолюбие, которое полагали раздутым, его падучую, которой он стеснялся. Дело было не только в Достоевском или в их скверном нраве: в той литературной среде вообще было принято подтрунивать друг над другом, и неприкосновенными оставались лишь двое – Белинский (слишком уважаем) да Некрасов (мог отбрить). Но отвечать обидчикам в том же духе Достоевский не мог и порвал с ними.

В последующие годы охладевшие отношения перешли во вражду. Достоевский вывел пародию на Тургенева в «Бесах» в образе писателя Кармазинова.

Но сложные личные отношения не препятствовали тому, что они высоко ценили творчество друг друга. Тургенев в 1877 г. написал Достоевскому: «Я решился написать Вам это письмо, несмотря на возникшие между нами недоразумения, вследствие которых наши личные отношения прекратились. Вы, я уверен, не сомневаетесь в том, что недоразумения эти не могли иметь никакого влияния на мое мнение о Вашем первоклассном таланте и о том высоком месте, которое Вы по праву занимаете в нашей литературе».

В «Дневнике писателя» за ноябрь 1877 г. Достоевский рассказывает: «Помню, что выйдя, в 1854 г., в Сибири из острога, я начал перечитывать всю написанную без меня за пять лет литературу (“Записки охотника”, едва при мне начавшиеся, и первые повести Тургенева я прочел тогда разом, залпом, и вынес упоительное впечатление. Правда, тогда надо мной сияло степное солнце, начиналась весна, а с ней совсем новая жизнь, конец каторги, свобода!) <…>».

Вторая жена Достоевского, Анна Григорьевна, вспоминает: «В 1880 году на московском празднестве, говоря о пушкинской Татьяне, Федор Михайлович сказал: “Такой красоты положительный тип русской женщины почти уже не повторялся в нашей художественной литературе – кроме, разве что, образа Лизы в “Дворянском гнезде” Тургенева”». В дневнике же писателя за февраль 1876 г., размышляя о необходимости возвращения интеллигенции к народу, Достоевский пишет: «…в этих типах Гончарова и Тургенева вековечного и прекрасного, – все это от того, что они в них соприкоснулись с народом <…>».

Значение творчества Тургенева для художественных замыслов Достоевского

Я выделю три пункта в творчестве Тургенева, ключевых для Достоевского:

1. Тургенев обозначил явление нигилизма. Последствия мировоззрения Базарова Достоевский продолжит исследовать в своих произведениях, особенно в «Преступлении и наказании» и «Бесах».

2. Тургенев поставил вопрос об отношении поколений, об отношениях отцов и детей. Роман «Отцы и дети» многие читатели резко критиковали, но Достоевский воспринял образ Базарова чутко и верно, что Тургенев отметил в письме А. А. Фету от 1862 г.: «До сих пор Базарова совершенно поняли, т. е. поняли мои намерения, только два человека: Достоевский и Боткин».

Для Достоевского вопрос о связи поколений – один из принципиальных в творчестве. Он размышляет о «случайных семействах», у которых нет будущности, и в художественном творчестве (например, роман «Подросток»), и в личных записях, и в эссеистике (например, в связи с Львом Толстым). У него даже вызревал замысел собственного романа «Отцы и дети».

В январском выпуске «Дневника писателя» за 1876 г. Достоевский написал: «Я давно уже поставил себе идеалом написать роман о русских теперешних детях, ну и, конечно, о теперешних их отцах, в теперешнем взаимном их отношении. Поэма готова и создалась прежде всего, как и всегда должно быть у романиста. Я возьму отцов и детей по возможности из всех слоев общества и прослежу за детьми с их самого первого детства». И еще здесь же: «Когда, полтора года назад, Николай Алексеевич Некрасов приглашал меня написать роман для “Отечественных записок”, я чуть было не начал тогда моих “Отцов и детей”, но удержался, и слава Богу: я был не готов».

Последний раз Достоевский вспоминает о замысле «Отцов и детей» в записной тетради осенью 1876 г.: «Осмотреть старый материал сюжетов повестей (из романа “Дети”)». В 1880 г. под вариантом названия «Дети» Достоевский подразумевает продолжение «Братьев Карамазовых». Героями этого произведения, помимо Алеши Карамазова, должны были стать «мальчики» первого романа.

3. В эссе «Гамлет и Дон Кихот» Тургенев охарактеризовал два противоположных сверхтипа героев, не только предопределив вектор развития литературной мысли, но и ответив на запрос литературы второй половины XIX в. о той плоскости, в которой следует искать идеального героя.

Эссе «Гамлет и Дон Кихот»

Развернувшаяся в 1860-е гг. невиданная ранее идейная и политическая борьба стала сюжетом романов и повестей. Писатели напряженно искали способ образного воплощения идеала. В поиски типа идеального героя включились И. С. Тургенев, Л. Н. Толстой и Ф. М. Достоевский. Последний в письме любимой племяннице С. А. Ивановой пишет: «…идеал – ни наш, ни цивилизованной Европы – еще далеко не выработался».

Один из вопросов к идеальному герою касался выбора между идеей (точным знанием) – и верой. О вере и скепсисе Тургенев и написал эссе «Гамлет и Дон Кихот».

Для Толстого и Достоевского Дон Кихот был знаковым персонажем. Так, Толстой, высоко оценивший эссе Тургенева, отозвался о Дон Кихоте как о самом обаятельном из образов самоотверженных людей. Достоевский же роман о рыцаре печального образа считал вершиной мировой литературы и писал в «Дневнике писателя»: «Во всем мире нет глубже и сильнее этого сочинения. Это пока последнее и величайшее слово человеческой мысли, это самая горькая ирония, которую только мог выразить человек…»; «Эту самую грустную из книг не забудет взять с собою человек на последний суд Божий. Он укажет на сообщенную в ней глубочайшую и роковую тайну человека и человечества».

По своей сути, эссе Тургенева – это эссе о вере и скепсисе, которое и в XXI в. не утратило актуальности. Дон Кихот и Гамлет в нем – это не только литературные персонажи в восприятии Тургенева, но два обобщения всего многообразия человеческих характеров, иными словами – они сверхтипы: «…в этих двух типах воплощены две коренные, противоположные особенности человеческой природы – оба конца той оси, на которой она вертится. <…> все люди принадлежат более или менее к одному из этих двух типов; что почти каждый из нас сбивается либо на Дон Кихота, либо на Гамлета. Правда, в наше время Гамлетов стало