Достоевский и шесть даров бессмертия - Гаянэ Левоновна Степанян

в цепях. Все они приговорены к смерти, и каждый день один из них умерщвляется на глазах других. Остающиеся, видя этих умирающих и ожидающих своей очереди, видят свою собственную участь. Как надо жить людям, когда они в таком положении? Неужели заниматься тем, чтобы бить, мучить, убивать друг друга? Самые злые разбойники в таком положении не будут делать зла друг другу. А между тем все люди находятся в этом положении – и что же они делают?»

Паскаль, Декарт и Достоевский

В ранней юности Достоевский не согласился с такой мыслью Паскаля: «Пренебрежение философствованием и есть истинная философия». И по поводу нее он написал брату Михаилу 9 августа 1838 года: «Раз Паскаль сказал фразу: кто протестует против философии, тот сам философ. Жалкая философия».

Со временем позиция писателя изменилась, вероятно, потому что он пришел к тому же пониманию слов, что и Паскаль. Пренебрежение философией означает для Паскаля не отказ от размышлений, а осознание того, что постулаты, выводы, логика философских школ и рационалистических систем односторонни и не включают те принципы, которые лежат за пределами рацио. Тем самым любая рационалистическая система неоправданно сокращает и упрощает изучаемую реальность.

По Паскалю, разум не способен проникнуть в скрытые побуждения воли и сердца, а потому, в случае притязания на собственную непререкаемую истину, он неминуемо затеняет полноту и сложность человеческого существования.

Паскаль и Достоевский стоят в оппозиции к Декарту в оценке роли философии и науки для постижения тайны мироздания. Размышления Декарта – это апогей философского рационализма, неприемлемого для Паскаля (а вслед за ним – Достоевского) потому, что он сосредоточен на тех сторонах жизни, что очевидны для рассудочного ума. Метафизические же глубины человеческого естества остаются в забвении, что неминуемо ослабляет познание Бога через Иисуса Христа.

Чтобы читатель сам сделал выводы о различиях в размышлениях Декарта, Паскаля и Достоевского, я предлагаю сравнить их высказывания:

Иными словами, Декарт: существует лишь то, что доступно моему разуму. Паскаль: можно ли отрицать божественное начало только потому, что оно находится вне разума и непознаваемо им? Достоевский показательно вкладывает афоризм Декарта в уста черту и завершает цепочку размышлений: если опираться лишь на свой разум, то можно быть уверенным только в собственном существовании, а тогда вопросы о добре, зле и этическом выборе бессмысленны.

Известные мысли Достоевского – и Паскаль

Некоторые мысли и фразы из произведений Достоевского стали своего рода визитными карточками писателя: например, про слезинку ребенка или про то, что «красота спасет мир». Генезис и развитие многих из них связаны с тем, что русский писатель продолжал раздумывать о мыслях Паскаля – и исследовал их в своих произведениях. Вот несколько примеров таких взаимосвязей.

Дуализм у Достоевского и Паскаля

Белинский в статье «Мысли Паскаля» пишет: «Паскаль занимает важное место в летописях наук и литературы Европы. Это один из замечательнейших людей XVII века. Заслуги его в области математики чрезвычайно велики. Но Паскаль знаменит еще и как мыслитель, действовавший полемически».

Эта формулировка Белинского чрезвычайно напоминает ход мысли М. М. Бахтина, описавшего поэтику полифонического романа. Бахтин в книге «Проблемы поэтики Достоевского» цитирует из «Записок» М. И. Глинки, любимого композитора Достоевского: «Все в жизни есть контрапункт, то есть противоположность». И комментирует: «Транспонируя с языка музыкальной теории на язык поэтики положение Глинки о том, что все в жизни контрапункт, можно сказать, что для Достоевского все в жизни диалог, то есть диалогическая противоположность» (выд. Бахтиным).

Дуализм у обоих мыслителей присутствует не только как художественный метод, но и как предмет размышлений.

Паскаль убежден, что колебания между верой и отрицанием – это естественное и даже необходимое человеческое состояние: «Отрицать, верить и сомневаться так же свойственно человеку, как лошади – бегать»; «Человек, чтобы оставаться человеком, должен стремиться к обеим крайностям, а не к одной из них, ибо, когда он касается одной, то неминуемо впадает в противоположную».

По Паскалю, наша природа двойственна, потому что мы сами, имея душу и тело, двойственны: «Наше бессилие проникнуть в суть вещей довершается их однородностью, меж тем как в нас самих сочетаются субстанции неоднородные, противоположные – душа и тело».

Сам Паскаль колебался между опровержением Бога и верой в Него:

«Непостижимо, что Бог есть, и непостижимо, что Бога нет.

Непостижимо, что тело соединено с душой и что у нас нет души.

Непостижимо, что мир сотворен и что мир не сотворен…»

Сравните с диалогом Кириллова и Петруши Верховенского в «Бесах»:

«– <…> Бог необходим, а потому должен быть.

– Ну, и прекрасно.

– Но я знаю, что его нет и не может быть.

– Это вернее.

– Неужели ты не понимаешь, что человеку с такими двумя мыслями нельзя оставаться в живых?»

Качели между верой и неверием, набирающие иногда головокружительную амплитуду, существуют в духовном и творческом мире Достоевского. Более того, двойственность для русского писателя – это непременная черта глубокой натуры, и крайнее ее выражение проявится в двойничестве, к которому мы вернемся в третьей лекции.

В черновиках к «Идиоту» читаем: «Христианин и в то же время не верит. Двойственность глубокой натуры». Двойственностью характеризуется целый ряд героев: Раскольников, Мышкин, Шатов, Иван Карамазов.

Двойственность в мировосприятии приводит к тому, что религиозная вера – это выстраданное чувство и у Достоевского, и у Паскаля. В «Записных книжках» 1881 г. русский писатель пишет: «Этим олухам и не снилось такой силы отрицания Бога, какое положено в Инквизиторе и в предшествовавшей главе, которому ответом служит весь роман. Не как дурак же (фанатик) я верую в Бога. И эти хотели меня учить и смеялись над моим неразвитием! Да их глупой природе и не снилось такой силы отрицания, которое перешел я. Им ли меня учить!»

Смысл жизни

Вопрос о смысле человеческой жизни был в равной мере важен для обоих мыслителей. Паскаль отвечал на него так: «Вне всякого сомнения, человек сотворен для того, чтобы думать: это и его главное достоинство, и главное дело всей жизни, а главный долг – думать, как ему приличествует. Что касается порядка, то начинать следует с размышлений о самом себе, о своем Создателе и о своем конце».

В семнадцать лет (1839 г.), размышляя о своей жизненной цели, Достоевский написал брату Михаилу созвучно Паскалю: «Душа моя недоступна прежним бурным порывам. Всё в ней тихо, как в сердце человека, затаившего глубокую тайну; учиться, “что значит человек и жизнь”, – в этом довольно успеваю я; учить характеры могу из писателей, с которыми лучшая часть жизни моей протекает свободно и радостно; более ничего не скажу о себе. Я в себе уверен. Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю