Достоевский и шесть даров бессмертия - Гаянэ Левоновна Степанян

Еще один пример семантического соответствия между «Преступлением…» и Евангелием от Иоанна – это роль воды в каждом из текстов. В главе 3, стихе 5 есть такие слова: «Иисус отвечал: истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие». П. Мейер пишет, что у Иоанна вода упоминается 11 раз – больше, чем в любой другой книге Библии.

В романе вода также связана с идеями духовной смерти и духовного возрождения. Так, когда Раскольников хочет утопиться, автор отмечает грязную воду Невы. Свидригайлов застрелился во время дождя. А грязной Неве противопоставлен Иртыш, на берегу которого начинается новый путь Раскольникова.

Таким образом, Достоевский не просто заимствует формулы и конфликты французского романа неистовой школы, но включает заимствования в контекст Священной истории. Благодаря такому расширению жизнь и трагедии героев Достоевского, в отличие от героев французских писателей, не замыкаются в социальном пространстве, в котором надеяться не на что, ждать помощи неоткуда и невозможно опереться даже на себя, и единственный выход из которого – духовная и физическая смерть.

Показывая обозначенные французскими романистами коллизии упадка и разложения в своем романе-предостережении, Достоевский выбирает иную, «божественную» точку зрения на происходящее. И эта новая, по сравнению с французской литературой, точка отсчета размыкает социальное пространство и позволяет героям разрешить конфликты на новом уровне мышления.

Эйнштейну приписывают фразу: «Серьезные проблемы, с которыми мы сталкиваемся, нельзя решить на том же уровне мышления, на котором они возникли». Немецкий писатель Александр Мошковский вспоминал такую фразу Эйнштейна: «Достоевский дает мне больше, чем любой научный мыслитель, больше, чем Гаусс».

Обе мысли связываются в единое смысловое целое: в своих произведениях Достоевский конструирует две реальности – социальную, на уровне которой проблемы героев кажутся неразрешимыми, и духовную, которая становится новым измерением, позволяющим разомкнуть замкнутые стены реальности социальной.

Анализ многоуровневой художественной реальности произведения Достоевского позволяет читателю увидеть новые измерения собственной жизни.

Ф. М. Достоевский и Блез Паскаль

Касательно связи творчества Достоевского с философским наследием Паскаля существует обширная библиография. Обращаю внимание заинтересовавшихся темой читателей на следующие работы: В. В. Розанов «Легенда о Великом инквизиторе», Н. А. Бердяев «Миросозерцание Достоевского», С. Н. Булгаков «Свет невечерний. Созерцания и умозрения», И. И. Лапшин «Достоевский и Паскаль», Л. И. Шестов «Гефсиманская ночь (Философия Паскаля)», Г. Я. Стрельцова «Паскаль и европейская культура».

Я же опираюсь на книгу К. А. Баршта «Достоевский: этимология повествования», информацию о которой читатель найдет в библиографии к этой лекции.

О духовном родстве Паскаля и Достоевского

Блез Паскаль (1623–1662) – французский математик, механик, физик, литератор и философ. Вот несколько фактов о нем, важных для понимания истории русской культуры и для нашего разговора о Достоевском.

1. Паскаль не завершил свой труд «Мысли о религии и о некоторых других предметах». Сокращенное название «Мысли» дал Вольтер. С тех пор так его и называют.

2. С конца XVIII в. и весь XIX в. эта книга влияла на литературу и культуру России.

3. Наличие «Мыслей» в библиотеке было обычным делом в образованных семьях.

4. Среди читателей Паскаля: А. И. Герцен, А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, В. С. Соловьев, Н. А. Бердяев. Цитаты из «Мыслей» выписывал Толстой в свой сборник афоризмов «На каждый день».

Но ближе всех Паскаль оказался Достоевскому. «Мысли» Паскаля Достоевский читал и во французских изданиях, и в русских переводах, выходивших с XVIII в. Вероятно, высокое мнение о Паскале у писателя сложилось еще в юности под влиянием В. Г. Белинского, который многократно упоминал имя французского мыслителя и цитировал его афоризмы.

Считается, что произведения Достоевского – это конгениальные вариации на темы, над которыми размышлял Паскаль.

В 1843 г. был издан первый текстуально адекватный перевод «Мыслей». Осенью 1844 г. Достоевский ушел со службы, выбрав литературное поприще. Единовременность двух событий наводит на мысль о том, что именно чтение этой книги укрепило Достоевского в решимости посвятить себя литературе, отказавшись от стабильного дохода чиновника.

В духовной биографии Паскаля особенно значимым стало его «Боговдохновение», или «Мемориал», неоднократно позже издаваемый и широко известный. Этот текст появился в 1654 г. (Паскалю в это время тридцать один год) в результате молитвенного потрясения. Слова, пришедшие тогда на ум, мыслитель записал на куске пергамента, зашил в камзол и всегда носил при себе. Впервые этот текст издал Николя де Кондорсе в 1778 г. под названием «Амулет Паскаля», видимо, сочтя его талисманом от злых сил.

Достоевский знал «Боговдохновение» Паскаля, и оно вошло в религиозный опыт русского писателя. Переживания, сходные с теми, которые выражены в «Мемориале», Достоевский описал в озарении своего любимого героя, Алеши Карамазова:

«Полная восторгом душа его жаждала свободы, места, широты. Над ним широко, необозримо опрокинулся небесный купол, полный тихих сияющих звезд. С зенита до горизонта двоился еще неясный Млечный Путь. Свежая и тихая до неподвижности ночь облегла землю. Белые башни и золотые главы собора сверкали на яхонтовом небе. Осенние роскошные цветы в клумбах около дома заснули до утра. Тишина земная как бы сливалась с небесною, тайна земная соприкасалась со звездною… Алеша стоял, смотрел, и вдруг, как подкошенный, повергся на землю.

Он не знал, для чего обнимал ее, он не давал себе отчета, почему ему так неудержимо хотелось целовать ее, целовать ее всю, но он целовал ее плача, рыдая и обливая своими слезами, и исступленно клялся любить ее, любить во веки веков. “Облей землю слезами радости твоея и люби сии слезы твои…” – прозвенело в душе его. О чем плакал он? О, он плакал в восторге своем даже и об этих звездах, которые сияли ему из бездны, и “не стыдился исступления сего”. Как будто нити ото всех этих бесчисленных миров Божиих сошлись разом в душе его, и она вся трепетала, “соприкасаясь мирам иным”. Простить хотелось ему всех и за всё, и просить прощения, о! не себе, а за всех, за всё и за вся, а “за меня и другие просят”, – прозвенело опять в душе его. Но с каждым мгновением он чувствовал явно и как бы осязательно, как что-то твердое и незыблемое, как этот свод небесный, сходило в душу его. Какая-то как бы идея воцарялась в уме его – и уже на всю жизнь и на веки веков. Пал он на землю слабым юношей, а встал твердым на всю жизнь бойцом, и сознал и почувствовал это вдруг, в ту же минуту своего восторга. И никогда, никогда не мог забыть Алеша во всю жизнь свою потом этой минуты. “Кто-то посетил мою душу в тот час”, – говорил он потом с твердою верой в слова свои… Через три дня он вышел из монастыря, что согласовалось и со словом покойного старца его, повелевшего ему “пребывать в миру”».

！

Символично, что Достоевский и Паскаль соседствуют на страницах книги «Круг чтения» Л. Н. Толстого. Отрывку «Смерть в госпитале», в котором описана смерть арестанта, предшествует цитата из Паскаля: «Представьте себе толпу людей