Достоевский и шесть даров бессмертия - Гаянэ Левоновна Степанян

Попытка Достоевского в художественном произведении отразить собственный мучительный выбор между пусть небольшим, но стабильным чиновничьим доходом и шальным литературным заработком вывела тему маленького человека на новый уровень по сравнению с Гоголем. История про Акакия Акакиевича – это история утраты остатков человеческого облика. А история Макара Девушкина – это история обретения собственного писательского пути, хотя и трагически завершившаяся.

В семнадцать лет Достоевский поступил на службу кондуктором Главного инженерного училища, и опекун семьи Достоевских, П. А. Карепин, настаивал на том, чтоб будущий писатель продолжал службу. Макар Девушкин сообщает, что служит с семнадцати лет и имеет тридцатилетний опыт. Девушкин, тяготея к писательству, делает тот выбор, которого в реальной жизни ждал от Достоевского Карепин. Выбрав службу, Девушкин тридцать лет влачит жалкое существование «бедного чиновника», не имея возможности реализовать свои мечты о творческой свободе. Баршт делает такой вывод: «В романе “Бедные люди” Макар Девушкин выбирает то, чего в результате их написания не выбрал для себя Достоевский, который принял решение начать свой творческий путь как можно раньше и во что бы то ни стало, не дожидаясь прихода возраста Девушкина и того трагического тупика, к которому ведет такого рода выбор».

Главная тема «Бедных людей» скрыта под гоголевской шинелью. На первый взгляд кажется, что роман рассказывает о трагической судьбе маленького человека. Но он подспудно еще и о том, что, хотя творческая писательская самореализация и возможна в самых сложных жизненных условиях, жизненный выбор лучше сделать в семнадцать, а не в пятьдесят лет.

Современность как источник сюжетов и размышлений

Не только личная биография, но и кипящая эпоха становилась источником творческих построений и философских размышлений Достоевского.

Предреволюционная ситуация, которая сложилась к 1860-м гг., вызвала бурное развитие публицистики. Н. В. Щелгунов вспоминает: «Еще никогда не бывало в России такой массы листков, газет, журналов, какая явилась в 1856–1858 гг. Издания появлялись как грибы – всевозможных фасонов, размеров и направлений <…>. Вся печать, вместе с официальной, доходила до двухсот пятидесяти изданий».

После смерти Николая I начались брожения общественной мысли. Реформы Александра II раскололи общество. Народ безмолвствовал, а за него решали в Зимнем, кабинетах, гостиных и редакциях. Общественность разделилась на три группы: 1. Ультраконсерваторы и консерваторы. Первые были уверены, что реформы погубят Россию и желали им провала. Вторые выступали за «разумные реформы». 2. Либералы и умеренные либералы. Либералы выступали за парламентскую монархию, а умеренные – за просвещенную. Из писателей к либералам относились Герцен и Тургенев, к ним же причисляли и Достоевского. 3. Радикальные демократы хотели «звать Русь к топору». Они к концу 1850-х гг. сплотились вокруг «Современника», среди них – Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов, Н. В. Щелгунов и пр.

И консерваторы, и демократы истово желали реформам провала по одинаковым соображениям: провал реформ доказал бы их правоту.

！

Активная общественная жизнь порождала необходимость в разного рода публицистике для высказывания тех или иных идей и мыслей. На смену журналам пришла газета, и Достоевский чрезвычайно интересовался газетной периодикой. Герои в его произведениях обсуждают газетные новости.

Жизнь воплощалась в сюжетах романов Достоевского. Самые яркие примеры – случаи с террористами Д. В. Каракозовым и С. Г. Нечаевым.

Каракозов покушался на Александра II, не преуспел, но его неудачному выстрелу 4 (16) апреля 1866 г. роман «Преступление и наказание» обязан наполеоновской идеей, которая до того не была четко сформулирована.

Нигилист Нечаев инициировал убийство одного из членов своей группы 21 ноября 1869 г., и оно легло в основу сюжета романа «Бесы».

Переплавляя события социальной жизни в художественный текст, Достоевский творил такую же лабораторию по исследованию возможностей будущего, что и в «Бедных людях». Только теперь исследовались не последствия возможного личного выбора для судьбы частного человека, а историческая траектория России, обусловленная тем или иным историческим выбором общества.

В 1860-е гг. перед русским обществом остро вставали вопросы о моральном и аморальном, этичном и неэтичном, вопросы о соотношении целей и средств их достижения. Многие радетели за судьбы народа с готовностью брали на себя ответственность решать, кому позволить жить, а кого убить во имя высоких идеалов. Каракозов объяснял покушение на царя: «Грустно, тяжко мне стало, что… погибает мой любимый народ, и вот я решил уничтожить царя-злодея и самому умереть за свой любезный народ. Удастся мне мой замысел – я умру с мыслью, что смертью своею принес пользу дорогому моему другу – русскому мужику. А не удастся, так все же я верую, что найдутся люди, которые пойдут по моему пути. Мне не удалось – им удастся. Для них смерть моя будет примером и вдохновит их…»

Иными словами, вопрос стоял об источнике нравственного закона – имманентном (тем, который внутри человека и который позволяет человеку самолично решать, что нравственно, а что нет) либо трансцендентном (тем, который вне человека). Переформулировать эту дилемму можно так: чем руководствоваться в этическом выборе – знанием (рацио, то, что способен осилить ум человека) – или верой? И поиски ответа на этот вопрос в 1860-е гг. возобновились с новой силой.

Например, Герцен в книге «С того берега» сделал выбор в пользу знания:

«Я избираю знание, и пусть оно лишит меня последних утешений, я пойду нравственным нищим по белому свету, – но с корнем вон детские надежды, отроческие упованья! – Все их под суд неподкупного разума!»

Достоевский возвысил голос в пользу веры. После смерти первой жены в письме А. Е. Врангелю в 1865 г. он пишет: «“Возлюби всё, как себя”. Это на земле невозможно, ибо противуречит закону развития личности и достижения окончательной цели, которым связан человек. След<овательно>, это закон… нашего идеала. <…> Итак, все зависит от того: принимается ли Христос за окончательный идеал на земле, то есть от веры христианской».

В литературе поиски ответа на вопрос о приемлемых средствах к достижению счастливого будущего страны выразились в поиске идеального героя, который бы предложил читателям убедительный рецепт положительных социальных изменений.

«Я ИЗБИРАЮ ЗНАНИЕ…»

А. И. Герцен

Из русских писателей второй половины XIX в. наиболее точно социально-политические процессы и запросы современности улавливал Тургенев. Он мастерски отражал их в своих романах и написал эссе «Гамлет и Дон Кихот» о двух сверхтипах не только литературы, но и человечества. Его эссе повлияло на писателей-современников, и Достоевский не стал исключением.

Литературная матрица Тургенева: Гамлет и Дон Кихот

Тургенев и Достоевский: личные отношения

Они познакомились в юности, и их личные отношения на протяжении всей жизни складывались сложно. Сначала они были очарованы друг другом. В ноябре 1845 г. Достоевский написал брату Михаилу про Тургенева: «Но, брат, что это за человек! Я тоже едва ли не влюбился в него. Поэт, талант, аристократ, красавец, богач, умен, образован, 25 лет, – я не знаю, в чем природа отказала ему?