Легенды и мифы Санкт-Петербурга - Наум Александрович Синдаловский

Графиня Юсупова, звавшаяся в молодости «московской Венерой» и в старости ставшая прообразом пушкинской Пиковой дамы, жила на Литейном проспекте в собственном доме.

Популярность пушкинской повести и в особенности образа зловещей старухи, собиравшейся унести в могилу тайну трех карт, была так велика, что не могла не породить легенды. Об этом говорит сам Пушкин, записав 7 апреля 1834 года в своем дневнике широко обсуждавшуюся в свете новость: «При дворе нашли сходство между старой графиней и княгиней Натальей Петровной».

Властная старуха Голицына, которой в год написания повести исполнилось 94 года, в молодости слыла красавицей, но с возрастом обросла усами и бородой, за что получила прозвище «Княгиня усатая». Образ этой древней старухи, обладавшей непривлекательной внешностью в сочетании с острым умом и царственной надменностью, возможно, и возникал в воображении читателя, который, раскрыв повесть, видел эпиграф, извлеченный Пушкиным из Гадательной книги: «Пиковая дама означает тайную недоброжелательность».

Старая графиня скончалась в 1837 году, ненамного, но все-таки пережив увековечившего ее Пушкина. Дом ее сохранился до настоящего времени, правда, в измененном виде. В середине XIX века его перестроил петербургский архитектор А. А. Тон.

Интерьер дома княгини Н.П. Голицыной

Что же касается дома № 42 по Литейному проспекту, то, к сожалению, особняк графини Юсуповой был построен только через 22 года после смерти Пушкина.

Однако не в этом ли именно и состоит очарование всякого мифа? Соединить несоединимое, связать несвязуемое, с простодушной непосредственностью перепутать имена и даты, смешать карты благоразумным знатокам, превратить истину в вымысел, а правдоподобие в правду и предстать, наконец, в поэтическом образе легенды.

На Литейном, прямо, прямо,

Возле третьего угла,

Там, где Пиковая дама

По преданию жила!

– грезилось в эмиграции Николаю Агнивцеву в «Блистательном Санкт-Петербурге».

А уж особняк на Литейном, в котором доживала свой век в прошлом известная «московская Венера», обладал столь запоминающимся и романтическим фасадом, что имел полное право быть удостоенным легенды.

Дом Оленина

Во время одного из посещений знаменитого в Петербурге салона Оленина в доме № 101 по Фонтанке, известном как Дом Оленина, Пушкин вдруг увидел юную красавицу, поразившую его воображение. Это была Анна Петровна Керн, ставшая навеки знаменитой благодаря вдохновенным строкам пушкинского стихотворения «Я помню чудное мгновенье».

Последние архивные разыскания сотрудников музея «Приютино» утверждают, что встреча эта могла произойти только в доме № 123 по Фонтанке (современный № 97), который Оленины приобрели в 1813 году и в котором проживали шесть лет до осени 1819 года. Строго говоря, серьезного, а тем более принципиального значения это не имеет. Оба дома принадлежали Оленину, и «чудное мгновенье» знакомства Пушкина с Анной Керн могло случиться в любом из них.

Однако кружок Оленина приобрел в Петербурге такое значение и популярность, что фольклорная, мифотворческая традиция только с ним, а значит, и с домом, где проходили собрания кружка, связывала все наиболее значительные события биографий своих любимцев.

Елисеевский магазин

Один из самых известных и самых богатых в Петербурге купцов, глава знаменитой торговой фирмы «Братья Елисеевы», предвидя последствия революционного брожения в России, обратил свои несметные богатства в золото, из которого была отлита причудливая, огромной величины люстра для главного зала Торгового дома Елисеевых на Невском. Люстра должна была дождаться возвращения владельцев из эмиграции после восстановления в стране монархии.

К началу XX века Невский проспект, особенно в своей исторической части от Адмиралтейства до Аничкова моста, представлял собой явление настолько сложившееся, что всякое вторжение в его архитектурную структуру немедленно вызывало болезненную реакцию общественности. И надо было обладать богатством и амбициями поистине вызывающих размеров, чтобы позволить себе посягнуть на привычную архитектурную логику застройки, да еще в самом центре Невского проспекта. Глава знаменитой торговой фирмы мог себе это позволить.

Торговый дом строился в 1903–1907 годах по проекту одного из крупнейших архитекторов и общественных деятелей конца XIX – начала XX века Г. В. Барановского. Коммерческий характер здания подчеркнут ярко выраженными рекламными чертами. Наружные углы магазина украшают мощные скульптурные аллегории Промышленности, Торговли, Искусства и Науки. Весь его, как казалось в первое время, вызывающий облик был призван привлечь внимание, остановить, заставить войти внутрь. А внутри все было необычно для своего времени: на первом этаже разместился магазин «колониальных товаров», на втором – театральный зал, на третьем – ресторан. Особым богатством и разнообразием отличались интерьеры торгового зала, экзотически убранные витрины которого ярко освещались причудливыми настенными светильниками. Никакой люстры не было. Люстра появилась только после революции, в 1930-х годах. Она понадобилась для освещения касс, установленных тогда же посередине зала. Но и эта люстра, ничем не примечательная и не представляющая художественной ценности, могла все же стать причиной появления легенды – так неистребима была память о легендарном богатстве купца Елисеева.

Елисеевский магазин

«Кресты»

Так в Петербурге прозвали Следственную тюрьму, или Изолятор специального назначения, за его четко выраженную в плане крестообразную форму.

Проект предполагал строительство тысячи камер. На самом деле их оказалось 999, так как в тысячной был замурован автор проекта, дабы секрет постройки умер вместе с ним.

В последней четверти XIX века в центре рабочего Петербурга, рядом с Финляндской железной дорогой, между набережной Невы и Симбирской (ныне Комсомола) улицей был выстроен мрачный краснокирпичный комплекс построек для Изолятора специального назначения. В комплекс входили церковь, здания служб и корпуса собственно изолятора. В плане все здания имели форму креста, за что изолятор и приобрел свое широко и печально известное прозвище. В центре каждого креста возвышалась сторожевая башня. От города тюрьму отделяла глухая кирпичная стена.

Автором и строителем тюремного комплекса был хорошо известный в Петербурге зодчий А.И. Томишко. По всей видимости, он неплохо справился с задачей, решив ее в простых, четких и функционально ясных формах.

Первая глава истории этой тюрьмы неожиданно закончилась в феврале 1917 года, когда восставший народ взял «Кресты» штурмом, распахнув камеры политических заключенных. Однако с победой революции тюрьма не утратила своей изначальной функции. Вплоть до настоящего времени она, как и прежде, является Следственным изолятором предварительного заключения. А в страшные годы сталинизма «Кресты» превратились в символ произвола и беззакония, когда, по словам Ахматовой, «улыбался // Только мертвый, спокойствию рад, // И ненужным привеском болтался // Возле тюрем своих Ленинград».

Исправительно-трудовая колония «Кресты»

Кроме политических, в ожидании решения своей судьбы в «Крестах» содержалось множество уголовников. Вполне вероятно, что именно в их среде родился миф о камере, в которой нашел свою смерть автор проекта «Крестов».