Кто придумал землю? Путеводитель по геофилософии от Делёза и Деррида до Агамбена и Латура - Максимилиан Неаполитанский

Ризома расширяет идею плато или, точнее, еще более подробно описывает направленность плато к середине. Нет кульминации, нет конца и начала – чистая интенсивность, которая всегда равна себе по своей силе. Земля похожа на ризому – как место, где все соединяется со всем. Это зависимость друг от друга различных процессов, которые открывают геологическую интенсивность жизни: невозможно быть за пределами земли. Невозможно покинуть сети ризомы. Философские исследования земли стремятся зафиксировать сложности этих связей и сетей: концепты и ландшафты, тела и потоки, география и история.

Гладкое и рифленое пространства. Следуя логике свободы и ограничений, Делёз и Гваттари вводят еще один дуализм – гладкое и рифленое пространства. Давайте посмотрим, как они понимают их.

Гладкое пространство – это территория свободы, изменчивости и непрерывного становления. Оно не имеет четких границ, подчиняясь процессам, течению жизни, становлению. Среди реальных географических объектов и явлений культуры его примерами служат пустыни, океаны, кочевые маршруты или импровизационная музыка, которые развиваются без заранее заданного порядка. В этом пространстве доминируют открытость и возможность бесконечного движения, оно ассоциируется с кочевыми народами и децентрализованными системами, где правила создаются в процессе самого движения. Делёз и Гваттари пишут:

Гладкое пространство – это пространство мелких отклонений. <…> Это, скорее, пространство контакта, пространство мелких тактильных или мануальных действий контакта, нежели визуальное пространство вроде рифленого пространства Эвклида. Гладкое пространство – это поле без труб и каналов. Поле – неоднородное гладкое пространство – сочетается с крайне особым типом множественностей: неметрические а-центрированные, ризоматические множественности, оккупирующие пространство, не «исчисляя» его, и мы можем «исследовать их, лишь шагая по ним»[56].

Напротив, рифленое пространство является структурированным, организованным и имеет четко установленные границы с фиксированными точками. Оно определяется системой контроля, законами, границами, подобно городским кварталам, государственным территориям или классической музыке с заданными партитурами. Эти два типа пространства постоянно взаимодействуют: гладкое пространство может быть захвачено и организовано в рифленое, а рифленое – разрушено, превращаясь в динамичную, текучую среду. Делёз и Гваттари подчеркивают, что ни одно из этих пространств не существует в чистом виде – они взаимно проникают друг в друга, образуя сложную и изменчивую структуру нашего мира:

Вот почему эти два пространства сообщаются друг с другом неодинаково – именно различие по праву задает формы той или иной фактической смеси, задает смысл этой смеси (гладкое пространство захвачено, окутано рифленым пространством или же рифленое пространство растворяется в гладком пространстве и позволяет ему развиваться)[57].

Номадизм земли. К географической логике «Тысячи плато» подключается еще одна идея – номадизм. Можно сказать, что номадизм – это особое отношение с пространством, способ понимания движения по земле. Номадизм выступает против законов и создает свой антизакон с новыми, постоянно меняющимися основаниями для идей: они бродят, кочуют, перемещаются, обращаются к материальному миру и порой покидают границы философии.

Из номадизма часто делают модный термин, обозначающий образ жизни, связанный с путешествиями, туризмом и перемещениями. Такая трактовка совсем не понравилась бы Делёзу и Гваттари (в особенности Делёзу, который недолюбливал путешествия). Лучше всего номадизм объясняет крылатое выражение из «Алисы в Стране чудес»: «Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте». То есть номад – это как раз тот, кто умеет быстро бегать, оставаясь в одной точке. Номад совсем не турист: он путешествует по философии, романам и истории, но его тело отдано одному пространству.

Описывая номадизм, Делёз и Гваттари создают апологию умения пересобираться, придумывать себя заново, становиться кем-то новым, не прибегая к властным практикам или изначально заданным установкам (реальное путешествие, даже по незнакомым местам, – это тоже выполнение чего-то уже известного). Они обращаются к антропологии за дополнительными примерами, чтобы увидеть, как менялась жизнь кочевников и как это можно перенести на философию. Кочевники – это люди земли. Поэтому сложно представить географическую картину «Тысячи плато» без их участия. Делёз и Гваттари замечают, что кочевники не предшествуют оседлому образу жизни:

…скорее, номадизм – это движение, становление, которое аффектирует оседлых, так же, как переход к оседлости – это остановка, фиксирующая кочевников. <…> Самый древний номадизм может быть в точности приписан только тому населению, которое оставляет свою квазигородскую оседлость, или свое первобытное странствование, дабы начать кочевой образ жизни[58].

Иными словами, Делёз и Гваттари пытаются показать, что кочевой образ жизни – это не часть эволюции или процесса развития человека, точно так же как номадизм в философии – это не какой-то новый ее виток, к которому она шла на протяжении всей истории. Номадизм – внеисторический концепт; эпитет «номадический» можно применить к искусству, литературе и музыке любой эпохи и любого времени, главное, чтобы они умели или учили ускользать: от власти, от закона, от правил, от строгой рационализации и регулятивного мышления.

Так же как и ризома, номадизм является концептом, пронизывающим всю книгу Делёза и Гваттари. И так же как и она, номадизм отлично объясняет машинерию и механизмы работы «Тысячи плато», где предпринимается серьезная попытка освободить силы земли и философии всюду, где они заперты человеком.

В «Тысяче плато» еще немало концептов, которые связаны с землей. К сожалению, чтобы рассказать о них всех, нужно посвятить этому не одну лекцию и не одну главу. Ризома, плато, номадизм – это лишь начало геологической истории Делёза и Гваттари. Но перед тем как перейти к их последней совместной работе – книге «Что такое философия?», – мне бы хотелось сказать еще об одном удивительном концепте «Тысячи плато»: ритурнели.

Ритурнель: песня как география

В интервью «Алфавит» Делёз отвечает на вопрос «Что такое ритурнель?»:

Скажем, ритурнель – это короткий напев: «тра-ла-ла-ла, тра-ла-ла-ла». Когда я пою «тра-ла-ла»? Я настаиваю на том, что, спрашивая, когда наедине напеваю «тра-ла-ла», я занимаюсь философией[59].

Отличное объяснение концепта. Ритурнель связана с землей и освоением пространства. Делёз говорит, что мы напеваем эту песенку – ритурнель – в трех случаях:

1. когда находимся дома и наводим порядок (перемещение по своей земле);

2. когда идем по темной улице и боремся со страхом (перемещение по чужой неизведанной земле);

3. когда покидаем свой дом и отправляемся в новое место (прощание с землей).

Ритурнель нужна нам, чтобы понять, как выстраивать отношения с пространством и как определить свою собственную географию. Вспомним прогулку шизофреника – тоже некоторое освоение пространства. Ритурнель – похожий ритуал. Она может быть прилипчивой песенкой, мотивчиком, который все