Уральский следопыт, 1958-04 - Журнал «Уральский следопыт»

часа два как уехали, он сам видел. И еще, знаете, что он сказал? Кто стоял у моста с правой стороны, как отсюда идти, те нисколько даже не стреляли, а, как завидели лошадей, так и подрали, как зайцы. Один даже ружье бросил…

Коломийцев презрительно сплюнул в сторону. Он предвидел, что дружина Се-менихина сдрейфит в последнюю минуту.

– А как ведь куражился: «У меня свои соображения!» Вот мизгирь.

– Ну, так что, товарищи, – сказал Александр, – спустимся на Большую дорогу, и если правда, то по домам…

Дружинники шли поодиночке, внимательно присматриваясь ко всему и прислушиваясь. На повороте с реки задул прямо в лицо острый ледяной ветер. Потирая уши, дружинники остановились у моста. Дальний конец Большой дороги терялся в пустынной темно-синей мгле. Несмотря на ранний час, вся улица казалась заснувшей. В наглухо зашторенных окошках лишь кое-где пробивались слабые огоньки.

Когда Александр вместе с Борисом пришел в свою избу, изрядно промороженную и разворошенную за время отсутствия хозяев, дома сидели пригорюнясь мать и сестры. Яши не было. Не было дома, как узнала Зоя, успевшая обегать всех знакомых, ни Окентича, ни Ждана, ни Осокина, которые с утра ушли к заводу.

Александр, как мог, успокоил мать.

– Обождем еще, мама, – сказал он, скрывая тревогу. – Если к полуночи не прибежит, пойдем разыскивать. Беспокоиться пока нет оснований. – Нахмурившись, он задержал взгляд на разбитых окошках, утыканных изнутри подушками и половиками, – Здорово похозяйничали.

– А казаков я не виню, – сказала Зоя, с непривычно сумрачным видом сидевшая в стороне. – Они народ подневольный: что им прикажут, то они и делают. Вот Щукачев – собака. Он по своей воле топор подавал…

– Какой топор? – спросил Александр.

– Свой, какой больше!

Когда Зоя сообщила о том, что увидела в щелку забора перед уходом из двора, Александр тотчас с решительным видом вскочил с места.

– Ну, эта подлость ему даром не пройдет. Борис, пойдешь со мной? Тогда давай одевайся. Кузьму возьмем: он, наверно, еще не спит. Зоя, ты тоже пойдешь с нами. Постарайся вызвать на улицу эту гадину, а мы уж будем наготове.

Зоя долго стучала в ворота Щукачева. На цепи неистово бесновалась собака. С крыльца донесся, наконец, грубый оклик: «Кто там?»

Зоя прокричала измененным голосом:

– Мне бы Семеновну. Отворите, Филимон Павлыч.

Едва калитка приоткрылась, Александр с силой распахнул ее и,, шагнув через высокую подворотню, схватил старика за грудь.

– Стой, разбойник!

Разговор с Щукачевым был коротким. Увидев перед собой Жигулева, а за ним своего пасынка и дюжего Кузьму Коломийцева, он сразу догадался в чем дело.

Зоя заговорила первая:

– Вот здесь ребята наши. Скажите им, зачем вы топор подали казакам? Ответьте!

Щукачев удивленно забормотал:

– Топор? Какой? Ты что, девка, перекрестись. Я и на улицу сегодня даже не вылазил…

– Ловко, и топор не давал и на улицу не выходил… Богу молишься, а совесть последнюю потерял. Рожу-то твою я сама своими глазами видела у наших ворот, и топор видела, как подавал… Не отпирайся…

– Ребята, да что вы! Это плотник какой-то мимо проходил, им подал. Я в окно видел…

– И баррикаду не ты разломал? – спросил Александр, глядя ему в упор.

– Баррикаду? Да я, бог с тобой…

– Что ты с ним еще разговариваешь? – вскипел Коломийцев и, выхватив полено из близ стоящей поленницы, занес его над головой старика.

Щукачев заорал дурным голосом. На крыльцо выбежала жена и, упав на колени, взмолилась:

– Ребятушки, пощадите его! Как я останусь одна без кормильца? Боренька, уж пожалей его, ирода! Ради братьев прости.

Борис остановил Кузьму и презрительно взглянул на отчима:

– Твое счастье, мать заступилась. Но помни, Иуда, если еще раз пойдешь против своего брата – рабочего, пощады не жди.

20. ГДЕ ЖЕ ОСТАЛЬНЫЕ?

Яша ушел на завод рано утром вместе с Петюшкой. Они пошли туда не потому, что там, по всем предположениям, будет первая и жаркая схватка с казаками, а потому, что Ждан – сам Андрей Ждан! – сказал им накануне:

– Хотите быть связными? Тогда получайте первое задание. Утром идите на вокзал и, как только подойдет поезд, мчитесь ко мне. Хорошо?

Такая задача им обоим пришлась по душе. Они были горды от сознания, что сам Андрей Ждан обратился к ним за помощью. Счастливые и трепещущие перед неизвестным, они отправились на вокзал, как только занялся рассвет.

– Вы что, ребятки, тут бегаете? – спросил на вокзале один из дружинников, подойдя к Яше и Петюшке. – Здесь вам не место. Еще под пулю попадете.

Но, узнав, что они связные от Ждана, заговорил другим тоном:

– Вы бы хоть потеплее оделись. Поезд еще нескоро придет.

Когда вдали показался поезд, все сгрудились на платформе. Паровоз замедлил ход, с подножек вагонов спрыгивали солдаты. Увидев их, Яша, а за ним Петюшка сломя голову помчались к заводу.

– А казаки? – спросил Ждан, на которого они наткнулись у ворот. Ребята переглянулись. Казаков они не видели.

– Сообщите Федору Павлычу, а я…

Ждан, не договорив, нырнул в проходную. Немного погодя из заводского двора хлынул на улицу шумный поток людей. Само собой образовалось несколько вооруженных групп.

С вокзала донеслись первые выстрелы. Это дружинники встречали казаков, прибывших почти одновременно с местным поездом. Вскоре раздался чей-то крик:

– Казаки!

В проходной столкнулись два встречных людских потока. Яшу и Петюшку затерло в узком пролете. Кто-то сильным рывком протолкнул их дальше. Они очутились во дворе. Ждан, заметив издали связных, крикнул им что-то, как бы задерживая их на месте.

Казацкие винтовки трещали уже совсем близко. Перебивая их, раздавались то ружейные залпы, то частые одиночные выстрелы.

Но случилось то, чего никто не предвидел и не ждал. Во двор, спасаясь от преследований, заскочил кто-то из рабочих, весь в крови. За ним, воспользовавшись замешательством, изловчился прошмыгнуть полицейский с большим револьвером в руке. Метнувшись к воротам, он в мгновение ока приподнял щеколду, и широкие заводские ворота распахнулись.

С торжествующим гиканьем во двор въехал отряд конных. Дружинники Ждана и все, кто был застигнут здесь, на местах, рассыпались в разные стороны, стреляя на ходу. Яша залег за высокий заледеневший бугор, из которого торчали куски железного лома. Сбоку пристроился какой-то молодой дружинник в легком пальтишке, подпоясанном ремнем.

– Не высовывай голову! – грозно цыкнул он на Яшу и, привстав на одно колено, щелкнул курком револьвера.

Над ними уже грохотали винтовочные выстрелы. Но казаки стреляли не целясь, наугад. Им негде было развернуться.