Иной Гарри Поттер - Rus

прислонившись к стене, стоял Рон. Он не аплодировал, не улыбался. Его руки были скрещены на груди, а взгляд, полный какой-то сложной, невысказанной муки, был прикован к Гарри.

— И что в нем? — с горящими глазами спросил Дин. — Сокровища?

— Нет-нет, его точно нужно сварить! — уверенно заявил Фред. — Поттер, ты уже варил золотые яйца?

Гарри стоял спиной к двери и потому не видел, как в гостиную вошла Гермиона с небольшой стопкой книг. Её взгляд на пару мгновений задержался на Гарри, после чего она решительно направилась в сторону спальни, крепче прижав книги к груди.

— Может, его надо открыть? — предположила Лаванда Браун. — Может, там карта следующего испытания?

— Не знаю, — честно ответил Гарри. — У меня ещё не было времени об этом подумать.

— Я тебя убью, Гарри, если ты его сейчас же не откроешь, — пригрозил Дин, сгорая от любопытства.

— Открой, Гарри! — несколько человек его поддержало.

Гарри взял яйцо, опоясанное тоненьким желобком, и открыл, поддев ногтем: яйцо было полое и совершенно пустое. Комнату тут же прорезал жуткий, пронзительный вой. Гарри вспомнил — так играл на пиле оркестр привидений на юбилее Почти Безголового Ника.

— Закрой! — зажал уши Фред. Гарри захлопнул.

— Что это такое? — посмотрел на яйцо Симус Финниган. — Похоже на ведьму-банши. Может, тебе с одной из них предстоит сразиться?

— Словно кого-то пытают! — пролепетал побледневший Невилл. — Наверное, к тебе применят заклятие Круциатус!

— Глупости, Невилл. Это противозаконно, — заявил Джордж. — Они не посмеют использовать Круциатус на чемпионах. Этот звук, клянусь, точь-в-точь пение Перси! Гарри, не с ним ли тебе предстоит сразиться?

Энтузиазм вокруг Гарри поутих. Все понемногу разошлись. Гарри ещё немного посидел в одиночестве, глядя на проклятое яйцо, затем поднялся и побрёл в спальню.

Он даже не разделся, лишь скинул мантию и упал на кровать. Мысли о золотом яйце, драконах, Седрике, Роне и Гермионе смешались в его голове в один сплошной гул. Но прежде чем он смог хоть о чём-то толком подумать, тяжёлое, безразличное истощение накрыло его с головой, и он мгновенно провалился в глубокий, беспробудный сон.

* * *

Был уже конец ноября. Утро встретило Гарри пронизывающим ветром и тоскливым ноябрьским дождем, барабанившим по стеклам.

Гарри проснулся с одним чётким, гнетущим желанием — навестить Седрика. Мысль о нём, одиноко лежащем в больничном крыле, не давала покоя.

Войдя в лазарет, Гарри увидел Седрика, лежавшего на койке и уставившегося в потолок. Правая рука, вернее, тот короткий обрубок, который от него остался, был перебинтован. Лицо его было бледным и осунувшимся.

— Привет, Гарри, — тихо сказал Седрик, пытаясь улыбнуться, но получилось лишь жалкое подобие улыбки.

— Привет, — сел на стул рядом Гарри, с трудом подбирая слова. — Как… как ты?

— Живой, — коротко бросил Седрик. — Вы, трое… вы все так быстро сориентировались там. Флёр, Крам… ты… Вы молодцы. А я… — он горько усмехнулся, — похоже, действительно не достоин был участвовать в этом Турнире.

— Не говори так, — попытался возразить Гарри.

— Было слишком мало времени на подготовку. Точнее его почти не было.

Гарри опустил взгляд.

— Палочка… она была у меня в руке. Сгорела вместе с ней. Когда выпишут, пойду к Олливандеру за новой.

Седрик с тоской посмотрел на свою левую руку, сжав и разжав кулак.

— Наверное, палочка в левой руке меня слушаться не будет. Да ещё и новая… Колдовать нормально больше не смогу. — Голос его дрогнул, и он отвернулся к стене. — Калека с палкой, которая не слушается. С таким набором мне нечего делать в волшебном мире. Кто меня возьмёт на работу?

— Седрик, главное, ты жив… — начал Гарри, чувствуя, как у самого сжимается горло от жалости и вины.

— Лучше бы я там умер, Гарри… — прошептал Седрик, и его плечи затряслись от беззвучных рыданий. По щекам его потекли слёзы.

У Гарри сердце разрывалось. Он видел перед собой не старшекурсника, не популярного и умелого фаворита, а сломленного юношу, который в одно мгновение потерял всё своё будущее. Он не знал, что сказать. Никакие слова не могли исцелить эту рану. Он просто сидел рядом, разделяя его горе, чувствуя леденящий ужас от жестокости Турнира и гнетущую тяжесть собственной беспомощности.

На уроках царила невыносимая атмосфера. Гермиона сидела на трансфигурации, уткнувшись носом в учебник, и настойчиво избегала смотреть в сторону Гарри. Когда профессор МакГонагалл попросила их объединиться в пару, она попросилась встать в пару с Невиллом.

Рон наблюдал за этим спектаклем с довольным лицом.

К обеду Гарри понял, что поймать Гермиону одну — задача невыполнимая. Сжав волю в кулак, он направился к столу Гриффиндора, где она сидела в компании Рона, Джинни, Невилла и Полумны.

— Извини меня за вчерашнее, — сказал он, глядя прямо на нее.

— О чем это он говорит? — тут же встрепенулся Рон, его уши покраснели от внезапного интереса.

Никто не удостоил его ответом. Джинни резко перевела взгляд с него на Гермиону. Ее глаза слегка сузились, будто она что-то поняла.

Гермиона не поднимала глаз от тарелки, ее щеки залились густым румянцем.

Гарри не хотел, чтобы другие поняли о чем он говорит.

— Это было слишком нагло с моей стороны. Я не должен был так поступать. Я… я тебя неправильно понял.

Гермиона медленно подняла на него деланно нейтральный взгляд.

— Ты действительно неправильно меня понял, — произнесла она тихо, но очень чётко. — Но я рада, что теперь ситуация прояснилась.

Гермиона даже слабо улыбнулась на какое-то мгновение.

— Что касается нашего… совместного проекта, — продолжила она, — я полагаю, мы можем продолжить работу в обычном режиме.

Лицо Рона выражало полное недоумение и легкую обиду.

Гарри почувствовал, как с его плеч свалилась тонна тяжести. Воздух снова будто бы вошел в легкие. Он не мог позволить себе лишиться еще одного друга.

— Спасибо, — выдохнул Гарри с такой искренней теплотой, что Гермиона на секунду снова подняла на него взгляд, и на ее губах дрогнула чуть более настоящая, менее деланная улыбка.

Начало декабря принесло в Хогвартс ветер с мокрым снегом. Зимой по замку гуляют сквозняки, но в школе есть камины, толстые стены защищают от холода. А каково гостям из Дурмстранга? Их корабль качается на волнах, чёрные паруса рвутся в суровое небо, да и в карете Шармбатона, наверное, не слишком жарко. Хагрид, заметил Гарри, не оставляет коней мадам Максим без ячменного виски — конюшня постоянно источала винные пары.

О произошедшем у палатки Гермиона и Гарри больше разговор не заводили.

Он рассказал ей про золотое яйцо. Но не стал снова его открывать, решив, что оглушительный визг, от которого дрогнули бы стены самого Азкабана, — не приблизит