Опасная граница - Томас Дж. Барфилд

джунгаров. В то время как Кан-си переиграл Галдана, предотвратив заключение им союза с русскими, Галдан заручился поддержкой, по крайней мере формальной, наиболее важного духовного лица в буддийско-монгольском мире.

Конечной целью дипломатических усилий Кан-си было распространение прямого контроля Цин на племена халха-монголов. Последние оставались самостоятельными до вторжения Галдана. Первоначально джебдзундамба-хутухта искал поддержки у московитов, чтобы противостоять джунгарам, однако в конце концов последовал за халха-монгольскими князьями на территорию Цин. В связи с частыми джунгарско-халхаскими войнами и уроном, нанесенным восточным монголам вторжением Галдана, союз между джунгарами и халха-монголами был маловероятен. Однако, если бы джунгары укрепили власть над Северной Монголией и предприняли шаги для примирения с халха-монголами, отношение к ним со стороны последних могло измениться. Воспользовавшись незавидным положением халха-монголов, Кан-си принял их как беженцев и в 1691 г. включил в монгольскую систему знамен. Вожди халха-монголов пошли на это в основном потому, что были запуганы Галданом. Кан-си прибыл в Долон-нор, чтобы официально признать их подданство. Халха-монголы были разделены на 32 знамени в соответствии со своей численностью и традиционным племенным делением. В отличие от знамен Внутренней Монголии халха-монголы имели только одну или две стрелы в каждом знамени. Представители племенной знати всех уровней сохранили свое прежнее положение в новой системе, получив назначение на должности предводителей знамен и стрел под контролем Цин[345].

Эти дипломатические шаги показывают, что в XVII в. политическая ситуация в степи стала более сложной и многофакторной. Прежние маньчжурские династии беспокоились почти исключительно о том, чтобы поддерживать степные племена в состоянии разобщенности. Лесные районы Сибири и Амура никогда не играли существенной роли в этом взаимодействии, Тибет также не оказывал большого влияния на Монголию. Распространение власти московитов на Сибирь и включение Монголии в сферу интересов тибетского духовенства нарушили старую расстановку сил. Цинская политика на северных и западных рубежах отныне не могла ограничиваться только племенами Монголии. Чтобы проводить эффективную политику в Сибири, маньчжуры были вынуждены теперь общаться с далеким правительством России, полностью находившимся вне сферы их культурного воздействия, с правительством, отказывавшимся признавать традиционные китайские формы дипломатии. Компромиссы, на которые пришлось пойти Цин в контактах с русскими, были продиктованы необходимостью изоляции джунгаров. Участие Цин в тибетской политике было обусловлено той важной ролью, которую тибетский буддизм играл в Монголии. Буддийская церковь стала альтернативной политической организацией, которая ослабила племенные и региональные связи. Племенные вожди, такие как Галдан, использовали буддийское духовенство для распространения своего влияния на единоверцев вдоль границы Китая. Это духовенство могло стать инициатором восстания монголов, недовольных грубым обращением со стороны маньчжуров. В любом случае пограничная политика Цин все больше втягивала Китай в дела Внутренней Азии — гораздо больше, чем когда бы то ни было ранее, даже в период существования династии Юань.

Усилия Цин по обороне Монголии были неожиданно облегчены самими джунгарами, так как Галдан столкнулся с восстанием, поднятым его племянником Цэван-Рабтаном, сыном Сенге, и временно ослабил давление на Монголию. Эта междоусобная война началась как раз в тот момент, когда могущество джунгаров достигло апогея, и была типичным образцом войн за престолонаследие, погубивших многие кочевые государства. Галдан утверждал, что занимает престол на законных основаниях, ссылаясь на принцип наследования власти по боковой линии — от старшего брата к младшему. Однако джунгары часто применяли и принцип прямого наследования от отца к сыну, поэтому сыновья Сенге представляли угрозу существующей власти. Галдан убил старшего сына Сенге в 1688 г., однако младший брат убитого, Цэван-Рабтан, смог бежать вместе с небольшой группой своих сторонников. Пока Галдан воевал в Монголии, Цэван-Рабтан добился влияния в Джунгарии и организовал восстание против своего дяди. Галдан временно приостановил вторжение в Северную Монголию. Он вернулся домой в 1689 г., чтобы заняться племянником, однако оказался неспособным уничтожить его. Впрочем, тогда, по-видимому, это событие было расценено как незначительный эпизод — по сравнению с грандиозными завоеваниями в Монголии, которые Галдан возобновил на следующий год.

Во время кампании 1690 г. Галдан не встретил серьезного сопротивления в Северной Монголии и провел лето на Керулене. Затем он двинулся в Южную Монголию и был уже на расстоянии 700 ли от Пекина, когда в урочище Улан-Бутун встретился с цинской армией под командованием одного из братьев Кан-си. Маньчжуры, в распоряжении которых была артиллерия, предвкушали победу, однако Галдан выбрал удачную позицию для обороны и укрыл свою армию за спинами верблюдов, одетых в войлочные доспехи, которые сделали маньчжурские пушки неэффективными (хотя не ясно, сколько верблюдов выжило). Командующий цинскими войсками согласился на переговоры и заключил перемирие, по условиям которого Галдану было разрешено беспрепятственно уйти вместе с добычей. Кан-си пришел в ярость от малодушия своей армии и сместил ответственных за провал операции военачальников.

Несмотря на победы в Монголии, стратегическое положение Галдана было весьма уязвимым. Цэван-Рабтан стал проводить более активную политику в Джунгарии, лишив своего противника территориальной базы и поддержки племен. Галдан оказался в изоляции. Внутренние раздоры в разгар военной кампании против Китая исторически всегда оказывались фатальными для предводителей кочевников. Дело усугублялось тем, что Кан-си успешно включил племена халха-монголов в состав империи Цин, разрушил планы Галдана по заключению союза с русскими и готовился лично повести цинские армии против джунгаров. Галдан отошел на запад с целью восстановления своей власти в Джунгарии. Вплоть до 1694 г. он не нападал на Монголию, на сей раз из-за нехватки продовольствия, так как, по сведениям источников, в его землях свирепствовал голод. Он опять предложил союз хорчинскому князю, чтобы атаковать халха-монголов с двух сторон. Хорчинский князь передал эту информацию Кан-си, который приготовил Галдану ловушку, подговорив хорчинов согласиться с предложением джунгаров.

Зная о планах Галдана, Кан-си сформировал для борьбы с джунгарами экспедиционный корпус. Маньчжурское происхождение Кан-си отражалось в его отношении к кочевникам северной степи. Он критиковал китайских военачальников за их добровольное невежество относительно природных условий Монголии, которое привело к поражению столь многих армий:

Природные условия в северных областях можно понять, только когда путешествуешь по ним лично; во время движения ты должен обратить пристальное внимание на особенности транспортировки и снабжения. Ты не можешь просто строить догадки по этому поводу, как это делалось при династии Мин. К сожалению, даже сейчас китайские чиновники знают об этом регионе довольно мало. Генералы Боцзи и Сунь Сы-гэ во время кампании 1696 г. против Галдана думали, что достаточно будет уделить внимание военным вопросам, а вопросы снабжения переложить на кого-нибудь другого. Когда на следующий год я проезжал из Байта на север, я видел останки воинов, которые умерли от голода, находясь в составе своих армий в том походе, и приказал