Ланкастеры и Йорки. Война Алой и Белой розы - Элисон Уэйр

к Людовику за помощью, чтобы вернуть своему мужу королевство. «Поглядите только, с какой надменностью она пишет!» – заметил Людовик, позабавленный высокомерным тоном ее послания. Однако он не стал помогать ей; он даже отнял у нее де Брезе, отправив его воевать с Бургундией. Маргарита никогда больше не увиделась с де Брезе, поскольку в 1465 году он погиб в битве при Монлери, и она утратила самого преданного, самого верного своего защитника.

В Троицын день 1465 года Элизабет Вудвилл была коронована под именем Елизаветы архиепископом Буршье в Вестминстерском аббатстве на пышной, торжественной церемонии. Уорик не присутствовал на коронации, так как был отправлен с посольством в Бургундию. Из-за промедления Эдуарда и его решимости сблизиться с Филиппом надежды Уорика создать альянс с Францией быстро таяли, и к концу этого года в отношениях Англии и Франции воцарилась ощутимая напряженность.

К июлю 1465 года Генрих VI уже год как перебирался на севере из одного тайного убежища в другое, полагаясь на преданность своих сторонников, готовых предоставить ему приют и защиту от йоркистских агентов, которые его выслеживали. В этом месяце он и его верный Танстолл, к которому присоединился Томас Мэннинг, бывший хранитель королевской печати, гостили у сэра Ричарда Темпеста в Уоддингтон-Холле в Ланкашире, неподалеку от йоркширской границы. Темпесту весьма льстило, что он мог дать в своем доме прибежище человеку, в котором видел своего законного монарха, однако его брат Джон, живший по соседству и часто наведывавшийся к нему, отнюдь не испытывал симпатий к Ланкастерам, и потому было решено сохранить личность высокого гостя в тайне. Сделать это было нетрудно, поскольку Джон Темпест никогда не видел короля. Однако другой гость Ричарда Темпеста, «монах-доминиканец из Абингдона», знал короля в лицо и без всяких угрызений совести поступил, как считал своим долгом. Он отправился в дом Джона Темпеста и рассказал ему, что гость его брата – не кто иной, как Генрих VI.

Поначалу Джон не знал, как быть, и пребывал в растерянности. Он не хотел возглавить вооруженный рейд на дом собственного брата, но, будучи верным подданным Эдуарда IV, не мог позволить ему ускользнуть. Наконец 13 июля он взял с собой двоих соседей, Томаса Толбота и его кузена Джона, и с горсткой людей поскакал в Уоддингтон-Холл, где семья и гости его брата как раз принялись за трапезу. Джон потребовал, чтобы незнакомец назвал свое истинное имя, и попробовал было стащить его со стула, но Танстолл вскочил, обнажил меч и бросился на защиту Генриха. Последовала краткая, но яростная схватка, во время которой Танстолл сломал Джону Темпесту руку. Затем Танстолл схватил Генриха за руку и, разя направо и налево, проложил себе путь сквозь ряды вражеских ратников, намереваясь спастись из дома в близлежащий лес Клизероу-Форест. Но не успели он и король добежать до опушки, как люди Джона вскочили на оставленных поблизости коней и бросились за ними в погоню. Король, Танстолл, Мэннинг и другие, бежавшие вместе с ними, укрылись в лесу, а оттуда кинулись вниз по склону к реке Риббл, но к четырем часам дня всех их, как раз когда они пытались переправиться через реку по камням для перехода, в местечке, называемом по этому броду Бангерли-Хиппингстоунс[39], захватили преследователи.

Эдуард IV находился с королевой в Кентербери, когда 18 июля получил от монаха, возможно того самого «доминиканца из Абингдона», весть о пленении Генриха VI. Он тотчас же повелел объявить об этом публично и приказал отслужить благодарственный молебен в Кентерберийском соборе.

Генрих был под стражей доставлен на юг и передан в Ислингтоне Уорику, который уже ждал там со своим отрядом, чтобы сопроводить его в Лондон. 24-го низложенный король въехал в столицу верхом на маленькой лошадке, без шпор, позорным образом притороченный за ноги к стременам кожаными ремнями, а за пояс привязанный к седлу веревкой, и с соломенной шляпой на голове. Пока он проезжал по городу, вдоль улиц Чипсайд и Корнхилл, а потом через ворота Ньюгейт, толпы зевак стекались поглазеть на него, осыпая насмешками и даже забрасывая мусором и камнями. Кто-то выкрикивал непристойности в адрес королевы Маргариты, обвиняя ее в «бесстыдстве и разврате». Наконец печальная процессия прибыла в Тауэр, где Генриха предстояло заточить.

Верные, испытанные йоркисты, в частности Роберт Рэтклифф, были назначены его тюремщиками, им выделялось по три фунта в неделю на его содержание. Денно и нощно его неусыпно стерегли также два сквайра, два йомена короны, то есть стражника, и их люди. Хронисты, сочувствующие Ланкастерам, утверждают, что с Генрихом в заключении плохо обращались, однако, хотя ему, возможно, не так часто позволяли мыться или менять одежду, его тюремщики проявляли по отношению к нему услужливость и предупредительность, изъявляли ему почтение и не отказывали в утешении: например, ему разрешалось принимать у себя капеллана, который каждый день приходил за него молиться, а также иных посетителей: Уоркворт говорит, что «всякому дозволялось приходить к нему и беседовать с ним». Впрочем, подобная свобода общения имела и оборотную сторону. Один посетитель, имя которого до нас не дошло, бросился на Генриха с кинжалом и ранил его в шею. Генрих вполне предсказуемо простил его, хотя и мягко упрекнул в том, что он-де «поступил дурно, напав на короля, помазанника Божия». Другой бестактный посетитель спросил узника, чем он, узурпатор, может оправдать свое многолетнее царствование, на что Генрих, отстаивая свое право на трон, отвечал: «Щит мой в Боге, спасающем правых сердцем»[40].

Однако, несмотря на все удобства и блага, – король Эдуард даже посылал ему вино из собственных погребов, – Генрих во время заточения, по-видимому, ушел в себя. Он проводил время по большей части за чтением или за молитвой, но иногда бывал принужден посмотреть в глаза реальности, признать свое поражение и заточение и тогда задыхался от стыда или, расплакавшись, начинал сетовать на судьбу, вопрошая, какие грехи совершил он, чем заслужил такое тюремное заключение. Однако в целом он переносил свое заточение терпеливо и стойко.

Весть о пленении мужа стала для Маргариты сокрушительным ударом и лишила ее любых надежд на ланкастерскую реставрацию, ибо, даже если бы она убедила Людовика XI или герцога Филиппа профинансировать экспедиционный корпус для вторжения в Англию, Эдуард держал Генриха в заложниках в практически неприступной крепости, обеспечивая тем самым ее покорность, и она не могла рисковать его жизнью.

28 сентября 1465 года Джордж Невилл был возведен в сан архиепископа Йоркского, однако отсутствие на церемонии короля и королевы дало пищу слухам о новом разрыве между Эдуардом и Уориком.