Хроника моей жизни - Савва (Тихомиров)

Но предложение это оставлено было, кажется, без последствий, и консистория не придумала никаких мер к прекращению антиканонического обычая.

13-го же числа писал я в Москву преосвященному Игнатию:

«Благодарю Вас усердно за доставление мне послужного списка почившего архипастыря Ярославского[488]. Я начал писать мои воспоминания о нем, и много уже написал. Нечто из этого со временем, может быть, и напечатаю[489].

Меня удивляет молчание А.В. Краснопевкова[490]. Здравствует ли он? Или он слишком сильно огорчен кончиною своего дорогого брата? Или чрезмерно занят делами службы?

А что приключилось с Вашим почтенным собратом преосвященным Никодимом? Чем он болен и прекратилась ли его болезнь? Понимаю, что Ваше положение, при таких обстоятельствах, не весьма легкое.

Вы пишете, что в 1882 году исполнится 26-го декабря сто лет со времени рождения приснопамятного Московского владыки. А готовит ли Москва к этому дню полную биографию великого святителя? По крайней мере, будут ли к этому времени изданы все его сочинения? Скоро ли выйдет 3-й том его проповедей?[491]

Правда ли, что печатаются его письма к лаврскому отцу наместнику? [492] Кто их редактирует и скоро ли они выйдут из типографии?»

18-го числа получил я письмо из Москвы от преосвященного Игнатия в ответ на мое письмо от 13-го числа:

«За письмо Вашего преосвященства, полученное мною вчера пред всенощною, усердно благодарю и поспешаю ответом.

Прошу извинения, что не вдруг прислал послужной список владыки Ярославского. На Саввинском подворье не оказалось; в консистории не вдруг отыскали.

А.В. Краснопевков слишком огорчен смертию возлюбленного старейшего своего брата. В день Рождества Христова на Саввинском подворье преосвященный Никодим причащал его за литургиею Святых Таин. На 20-й день он ездил в Ярославль. Денег осталось после покойного 1 рубль 75 копеек серебром. Много хлопот у него по наследству.

У преосвященного Никодима приливы крови к голове или отливы от головы. Устает очень и временем боится, как бы не упасть от головокружения. Впрочем, теперь лучше: вкушает сон. Даже в воскресенье, в день святителя Филиппа митрополита[493], отслужил у меня в новоосвященной верхней Богоявленской церкви с удовольствием и не особенно устал. Но в соборе еще опасается служить. Замечательно, что он чувствовал головокружение в одно время, именно во время ектении: вся святыя помянувше… когда с ним случилось в первый раз. Иногда даже заставляет иподиаконов поддерживать себя. Выезжать ему предписано вместо лекарства».

20-го числа писал я в Витебск начальнице гимназии А.П. Ушаковой:

«Примите и от меня хотя несколько запоздалое, тем не менее усердное поздравление с новым годом.

Спрашиваете, как я встретил и проводил праздники? Не очень весело по случаю внезапной кончины моего доброго друга и брата преосв. Леонида. Весть о его кончине застала меня совершенно врасплох. Я писал ему 7 декабря и ожидал от него ответа, но вместо ответа получаю утром 16-го числа телеграмму с роковою вестью о его внезапной смерти. Нет, я всегда говорил, что служба и жизнь в провинции не для преосвященного Леонида, при его аристократических привычках. Он и сам был недоволен своим назначением, несмотря на высокий чин, каким хотели его обольстить. Он писал мне, между прочим, в первом письме по получении нового назначения: “Помню слова Ваши, что в провинции и полгода не просидеть мне благополучно, и становится мне страшно. В мои годы, при моих силах, можно продолжать, но не начинать новое дело”. И вот мои слова, к великому прискорбию моему, оказались зловещими для моего друга».

22-го числа получено мною письмо от младшей сестры почившего в Бозе преосвященного Ярославского архиепископа Леонида Татианы Васильевны Краснопевковой, она писала мне от 18-го числа:

«Не смею и благодарить Вас за скорбь, выраженную Вами в письме к нам, зная Вашу искреннюю любовь и сердечное расположение к нашему незабвенному владыке.

Вы спрашиваете, как это случилось? Из газет Вы, конечно, знаете все подробности его кончины. Главной причиной расстройства его здоровья был, конечно, перевод его из Москвы в Ярославль. Последнее прощание с Москвой глубоко потрясло его и оставило тяжелые следы, тем более что он старался казаться спокойным, затаив грусть внутри себя. По приезде в Ярославль он нашел страшные беспорядки в разных частях управления, и особенно в монастырях, которые он так любил.

Вы знаете, какой он был ревностный подвижник. При каждом повышении он возлагал на себя новые подвиги.

Как пастырь он спешил работать для паствы, трудясь день и ночь, и все еще ему казалось, что он не довольно делает.

В последнем письме он говорил, что получил от Вас письмо, где Вы сообщаете ему, что составляете записки своей жизни и приглашаете его заняться тем же. “Но когда же мне”, – замечает он на это. И действительно, забота о пастве и молитва не оставляли ему свободного времени. Зато и внезапная кончина не застала его неприготовленным, последние слова его были: “Слава Тебе, Боже, слава Тебе, Боже!” Последнее действие – принятие Святых Таин, после чего он закрыл глаза и смолк навеки. Но его жизнь, его дела будут вечно красноречиво говорить о нем. Его оплакивают монах и мирянин, вельможа и простолюдин, старый и малый; для каждого он был свой, близкий, каждый лишился в нем искреннего друга, готового помочь словом и делом, разделить радость и горе. Кратко было его пребывание в Ярославле; но он оставил о себе доброй памяти больше, нежели те, которые жили там десятки лет.

Немного было людей, которых покойный владыка любил столько, сколько он любил Вас; и поэтому Ваша память будет особенно дорога для нас».

Вслед за сестрою писал мне от 20-го числа и брат ее, Александр Васильевич Краснопевков:

«Письмо Вашего преосвященства, пришедши ко мне в дни великой скорби нашей, утешило глубоко скорбящее мое сердце, как выражение сочувствия человека, которого покойный любил со всею силою своей благородной души. В эти дни отрадно мне было вспоминать об этой связи, основанной не на хилых основаниях, которые дает мир, а на основаниях глубоко духовных.

Что касается меня, не могу не сказать, что до сих пор я еще не освоился с мыслию об утрате брата; все кажется, что он воротится к нам. А между тем во всех событиях, сопровождавших смерть брата, нельзя не видеть дивный Промысл Божий, самым наглядным образом проявившейся пред глазами нашими. Хотя с первого взгляда и кажется, что смерть постигла его внезапно, но по всем рассказам о последних месяцах его жизни видно, что он