Хроника моей жизни - Савва (Тихомиров)

Относительно дня совершения молебствия по случаю совершеннолетия великого князя Сергия Александровича преосвященный Вениамин предварительно посылал спросить господина губернатора, и его сиятельство непременно пожелал, чтобы молебен был назначен в воскресенье. На представленное его сиятельству неудобство означенного празднования в день Пятидесятницы он ответил, что другого дня указать не может и что службу можно начать как-нибудь пораньше; почему в воскресенье литургия назначена в 91/2 часов».

Вот содержание телеграмм, приложенных при письме:

«В четверть вечером скончался наместник Сергиевой Лавры архимандрит Антоний». Игнатий, епископ Можайский.

«Вчера, 12-го мая, в 7 часов пополудни, скончался Лавры наместник архимандрит Антоний. Просим святых молитв о усопшем. Казначей Авдий».

«Архимандрит Антоний, – по словам биографа его, профессора Московской духовной академии П.С. Казанского, – был одним из замечательных лиц православного монашества. Человек неизвестного происхождения достигает такой известности, что его знала не только вся Россия, по и многие за границею как на Востоке, так и на Западе. Не получив школьного образования, обнаруживает такие познания и такой ум, что митрополит Московский Филарет часто просил его советов и следовал им. Занимая невысокое место наместника Лавры, получил отличия, редко даваемые архимандритам ставропигиальных монастырей (панагию и знаки ордена святого Владимира 2-й степени), и получал знаки такого внимания не только от высших лиц в государстве, но и от царственных особ, какого удостаиваются немногие из архиереев»[499].

Он скончался на 86 году от рождения, прослуживши в звании наместника Лавры 46 лет.

17-го числа отправился в слободу Краснополье, где 19 числа предположено было совершить освящение нового каменного храма.

По возвращении домой я нашел письмо из Харькова от секретаря моего М. Зверинского, который писал мне от 17-го числа:

«По поводу смерти наместника, отца архимандрита Антония, “Московские ведомости” между прочим пишут: “Погребение отца Антония последует 16-гo Мая, в день сошествия Святого Духа на апостолов. Тело его, по его желанию, будет положено под папертью церкви во имя святого праведного Филарета Милостивого”».

1-го июня получил я из Москвы прискорбное известие о кончине моего давнего доброжелателя, достопочтенного отца архимандрита Агапита, настоятеля ставропигиального Новоспасского монастыря. Он скончался 28-го мая, после продолжительной болезни, на 78 году от рождения.

6-го числа писал я в Москву А.В. Краснопевкову:

«Ваше молчание крайне удивляет меня. Очевидно, мои “Воспоминания о преосвященном Леониде” вам не нравятся, и потому вы затрудняетесь сделать о них отзыв. Прошу вас, без всякого отзыва, возвратить мне тетради, которые останутся у меня памятником наших взаимных с почившим собратом отношений».

12-го числа получено было мною письмо из Москвы от Н.П. Киреевской, которая писала мне от 8-го числа:

«Вот и отца наместника Антония не стало! Назначение отца Леонида (Кавелина) хотя и не дурно, но следовало бы назначить отца архимандрита Ювеналия[500] – он на покое теперь в Оптине.

Говорю “следовало бы”, потому что покойный митрополит Филарет имел его в виду на место наместника, а последний, незадолго пред своею кончиною, говорил и желал этого назначения и уверен был в исполнении его. Жаль, что он не заявил императрице о сем в ее бытность в Лавре в апреле месяце. Отец Ювеналий во всех отношениях личность, как бы созданная для Сергиевской Лавры, но первенствующего[501] негодование за оставление наместничества в Невской Лавре[502] поставляет препятствие. Впрочем, по моему разумению, не без воли Божией все это происходит. Впоследствии едва ли не одумаются, и вряд ли миновать отцу Ювеналию этого назначения, хотя он его вовсе не искал и не желает».

В ответ на это писал я от 16-го числа:

«Меня удивило назначение на должность лаврского наместника отца Леонида. После настоятельства в первоклассном сгавропигиальном монастыре[503], где он сам имел наместника, принять звание наместника, хотя бы то и в Лавре, я не понимаю, какой мог быть тут расчет и какие особенные побуждения. Иное дело – занять эту должность отцу Ювеналию.

Отца Ювеналия я видел один раз, когда он отправлялся в Иерусалим с преосвященным Кириллом[504], но отца Леонида никогда не видал, знаю его только по историко-археологическим сочинениям. Желал бы иметь его фотографическое изображение.

В Православной Церкви Русской видится ныне какое-то особенное грозное посещение Божие: в один год столько отошло архипастырей в вечность: Агафангел[505], Варлаам[506], Арсений[507], Платон[508], Леонид[509], Антоний[510], Афанасий[511], Иоанникий[512], другой Платон[513], Павел[514] и, наконец, Алексий[515] – 11 иерархов скончались в один почти год. Едва ли что подобное было когда либо прежде!..

При крайней ныне скудости в ученом монашестве, откуда, наконец, будут брать кандидатов и насаждать на вакантные епископские кафедры?»

13-го числа дошла до меня печальная весть о кончине преосвященного Алексия, архиепископа Тверского, моего начальника и наставника по Московской духовной академии, от руки коего притом я получил в 1848 году и монашеское пострижение.

Подробные сведения о его служебной деятельности, а также об обстоятельствах его кончины и погребения напечатаны в № 12–15 «Тверских епархиальных ведомостей».

Преосвященный Алексий скончался 9-го числа, в 7 часов вечера, на 63 году от рождения, пробыв на Тверской кафедре менее года[516]. 13-го числа совершено было погребение усопшего архипастыря в тверском Преображенском кафедральном соборе. К погребению прибыл накануне из Петербурга преосвященный Гермоген[517], епископ Ладожский, викарий Санкт-Петербургской епархии. Пред погребением и при погребении произнесено было несколько слов и речей.

16-го же числа получил я письмо из Москвы от А.В. Краснопевкова. Он писал мне от 13-го числа в ответ на мое письмо от 6-го числа:

«Краткое письмо Ваше крайне меня огорчило, тем более что причина, вызвавшая его, – диаметрально противоположна тому, что Вы предполагаете. Я и все сестры с нетерпением ждем продолжения, но напоминать Вам я не желал. Что же касается до присланных тетрадей, то я все уже сделал, что было нужно. Я и сестры, а также преосвященный Игнатий прибавили замечания (весьма, впрочем, незначительные); я говорили с В.П. Нечаевым[518], который с удовольствием готов напечатать их в “Душеполезном чтении”. Если пожелаете отдельные оттиски, потрудитесь назначить количество их.

Литография вытеснена фотографиею. Сколько ни хлопотали найти хорошего литографа, не моги, и от знатоков дела получил совет не искать далее, а потому обратился к фотографам и напал на такого, который продал уже более 1000 портретов брата. Он берется (если потребуется не менее 1200) доставить для статьи нужное число экземпляров по 5 копеек, конечно,