Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки. - Александр Владленович Шубин

великих держав антигитлеровской коалиции являлась атомная бомба, которую необходимо объявить вне закона»[1023]. Вероятно, Моргентау не случайно повторил мысль из выступления Молотова, дав понять, что в США сохраняют влияние сторонники рузвельтовской политики сближения с СССР. Молотов наверняка ностальгически вспоминал их знакомство с Рузвельтом после драматичного перелета 1942 года, великие встречи в Тегеране и Ялте…

В очередную годовщину Октябрьской революции Молотов приехал к Трумэну в Вашингтон. Разговор с ним оказался довольно бессодержательным – уже не было той атмосферы товарищества в общей борьбе, которая, несмотря на все разногласия, чувствовалась в отношениях с Рузвельтом. Несмотря на общие уверения в приверженности делу мира, советское руководство и американскую администрацию разделяло набиравшее обороты глобальное противоборство.

После публичных и во многом декларативных выступлений на Генеральной Ассамблее, обсуждение деталей продолжилось на закрытых заседаниях СМИД. Вопросов было столько, что глаза разбегались. «Все время живу с таким чувством, что виноват перед тобой, так как редко пишу. Занят я, конечно, все время, но и это не оправдание. Объяснение – в том, что здесь развернулась борьба по широкому фронту, и мы живем в постоянном напряжении: не упустить бы чего-нибудь, не усилить ли наше наступление где-либо и т. д. В общем, пока дело шло в нашу пользу, и здесь почувствовали, я не сомневаюсь в этом, что с СССР надо серьезно считаться. Без преувеличения, мы в центре внимания здешней политической жизни… На Ассамблее и всех комиссиях по всем важным вопросам советская делегация выступила активно, с серьезными речами и конкретными предложениями. Наших людей слушают с большим вниманием и, даже не принимая наших предложений, считаются с ними. Никогда раньше с такой широкой и активной программой СССР не выступал на внешнеполитической арене. Это и держит меня и других в постоянном напряжении, не говоря уже о том, что приходится все время устраивать совещания, вырабатывать проекты и т. д. Вот уже третью неделю заседает параллельно Ассамблея Совета министров иностранных дел, где также идет важная борьба – заключительный этап! – по мирным договорам, причем я надеюсь, что удастся добиться неплохих итогов, что потребует, естественно, и некоторых компромиссов. Москва хорошо поддерживает нашу работу и поощряет ее. Живу я хорошо по всем условиям работы – на даче (час езды от Нью-Йорка, куда почти ежедневно выезжаю на заседания)», – сообщал Молотов Жемчужиной. Жене он готов был признаться, что ему нравилось купаться в лучах своей известности. Сходили с Бирнсом и Бевиным на «Свадьбу Фигаро», «я был в центре внимания, другими министрами мало интересовались»[1024].

Не имея возможности идти на уступки без согласия Сталина, Молотов слишком затянул выработку мирных договоров. А это уже не устраивало не только его партнеров, но и самого Сталина, который 26 ноября телеграфировал: «Советую пойти на все возможные уступки Бирнсу для того, чтобы кончить, наконец, с договорами»[1025]. Молотов вздохнул свободно и сделал ряд шагов назад: перестал претендовать на опеку над ливийской Триполитанией, согласился на компромисс в итальянско-югославском территориальном споре. Югославия получала часть Юлийской Крайны, полуостров Истрия, город Фиуме, за который в начале 20-х годов шла острая борьба с Италией, и ряд островов. По поводу важного для Югославии порта Триест предпочли компромисс: под эгидой ООН в 1947 году была создана «свободная территория Триест». Она просуществовала до 1954 года. СССР получил солидные «отступные» в виде итальянских репараций в 100 млн долларов. 125 млн получила Югославия, 105 млн – Греция, 25 млн – Эфиопия, 5 млн – Албания. Советскому Союзу досталась и часть итальянского флота, но несколько худшая, чем первоначально рассчитывали. Кстати, когда Молотов попытался вернуть флот прибалтийских государств, партнеры напомнили, что не признают их включение в СССР де-юре. Сталин начертал на докладе Молотова: «На счет репараций вышло неплохо»[1026].

Также были согласованы проекты мирных договоров с Болгарией, Румынией, Венгрией и Финляндией. Румыния подтвердила, что Бессарабия и Северная Буковина являются частью СССР. Болгария, даром что тоже относилась к лагерю проигравших, получила Южную Добруджу от Румынии. Но та дешево отделалась – ведь ей вернули Трансильванию. Финляндия подтвердила границу, установленную в 1940 году, а сверх того пожертвовала областью Печенги (Петсамо), отделявшую Финляндию от океана. СССР также обменял довоенную базу Ханко на аренду района Порккала-Удд в глубине финляндской территории для создания там военно-морской базы. Официальное подписание мирных договоров состоялось 10 февраля 1947 года.

13 декабря 1946 года Молотов выступил со своей заключительной речью на пленарном заседании сессии ООН с обоснованием резолюции о сокращении вооружений. На словах никто не возражал. Но на деле бывшие партнеры по антигитлеровской коалиции лихорадочно перевооружались в преддверии новых схваток.

На борт трансатлантической «Куин Элизабет» Молотов взошел 14 декабря под вспышки фотокамер, чтобы следовать в Старый свет. Это была вершина его карьеры, он стал одним из ведущих инженеров, сконструировавших устройство послевоенного мира. Прежде такими триумфаторами были создатели Версальской системы. Но та система не продержалась и двух десятилетий. Сколько просуществует нынешняя? Молотов хорошо помнил уроки сближения с Германией в конце 30-х годов. Всегда нужно готовиться к новой схватке.

2. План Маршалла и поляризация Европы

В марте 1946 года унаследованное от революции название «народный комиссар» было заменено привычным всему миру словом «министр». Молотов стал министром иностранных дел СССР и заместителем председателя Совета министров СССР. Помимо МИДа Молотов курировал в правительстве Министерство юстиции, Комитет по делам высшей школы, Комитет по радиофикации и радиовещанию, а также ТАСС. Это было заметное сужение сферы его полномочий по сравнению с прошлогодними.

Превращение НКИД в МИД названием не ограничилось. Была изменена структура отделов, которые теперь строились преимущественно по географическому принципу. Сотрудники должны быть специалистами по своим странам и регионам.

Вернувшись в конце 1946 года домой триумфатором, Молотов добился ухода из МИДа унаследованных со времен войны заместителей – Литвинова, Майского и Деканозова. На их места были назначены молотовские выдвиженцы Гусев, Громыко и Малик. Но присматривать за Молотовым в МИДе остался Вышинский, у которого со Сталиным были свои отношения.

В декабре 1946 года АН СССР избрала Молотова почетным академиком «за выдающиеся заслуги в развитии марксистско-ленинской науки об обществе, государстве и международных отношениях, за исключительные заслуги в деле строительства и укрепления Советского государства». Сталин тогда отчитал Молотова, который, поблагодарив академиков за избрание, подписался «Ваш В. Молотов». Кто такие эти академики, чтобы так радоваться по поводу приобщения к их сонму: «Мне кажется, что тебе как государственному деятелю высшего типа следовало бы иметь больше заботы о своем достоинстве». Молотов, который в своей телеграмме проявил элементарную вежливость, привычно