Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки. - Александр Владленович Шубин

смелое заявление в защиту прав человека, когда-либо озвученное в Советской России». Притом он не объяснил, почему защиту прав человека нужно смело начинать именно с нацистов. «Одного этого было довольно, чтобы вызвать неприязнь Молотова, считавшего демократизацию Германии враждебным актом, нацеленным на подрыв государственной мощи Советского Союза»[1033], – комментирует Б. Стил. Этот пассаж также лучше характеризует мышление американских представителей, чем Молотова, логику которого Б. Стил в данном случае совсем не понимает. Дело в том, что на этой конференции Молотов неоднократно и последовательно выступал как раз за демократизацию Германии, и даже не из демагогических пропагандистских видов, а весьма практично и конкретно. У него были основания считать, что по мере углубления социального кризиса в Германии у коммунистов и их союзников будут высокие шансы успешно выступить на общегерманских выборах. А это дало бы СССР возможность претендовать на доминирование не только в своей небольшой зоне оккупации, а в Германии в целом. Поэтому Молотов предложил партнерам приступить к восстановлению единой Германии как нейтральной парламентской республики.

За основу Молотов предложил принять Веймарскую конституцию, но без широких полномочий президента, которые ведут к авторитаризму. Партнеров Молотов раскритиковал за то, что они провели выборы в землях как им выгодно в зависимости от ситуации в каждой земле, а «не на основе единой для всей Германии демократической избирательной системы». Маршалл стремился создать единое германское правительство быстро, до сложного конституционного и выборного процесса – из глав правительств земель. Молотов, недовольный результатами местных выборов в западных зонах оккупации, возражал: «Мне кажется, было бы крайне нежелательным, чтобы немцы восприняли наше предложение, как направленное против существования Германии как единого государства. А образование временного правительства только из глав правительств земель, конечно, подрывает политическое единство Германии»[1034]. Вообще-то в 1919 году временная конституция в Германии принималась как раз на совещании представителей регионов.

Если при обсуждении вопроса о восстановлении единой Германии Молотов был настроен к ней позитивно, то по вопросу о восточных границах он был неумолим – пересматривать ялтинско-потсдамские решения нельзя ни на километр. Также Молотов продолжал настаивать на фиксации цифры в 10 млрд долларов в качестве советской доли репараций. Уже вывезенное из Германии в СССР имущество он оценивал в 5 млн долларов.

Маршалл попытался обойти Молотова, встретившись со Сталиным 15 апреля. Госсекретарь стал жаловаться на неуступчивость министра, на то, что тот необоснованно обвиняет американцев в намерении расчленить Германию (как мы видели, в этом Молотов был не далек от истины). Как обычно в таких случаях, Сталин проявил на переговорах не меньшую жесткость, чем Молотов. Советский лидер не пошел на какие-либо уступки и стал требовать займ в 6 млрд долларов и согласие США с советскими репарационными требованиями[1035]. Советскому Союзу нужны были деньги, чтобы ускорить экономическое возрождение и облегчить положение населения.

На встрече со Сталиным Маршалл анонсировал то, что вскоре станет известно как «план Маршалла»: США планируют оказать помощь «тем странам, которые страдают от ухудшения экономической ситуации, могущей привести, если не принять мер, к экономическому краху и последующему исчезновению каких-либо шансов на демократическое возрождение»[1036]. У Сталина было противоречивое отношение к этой идее: с одной стороны, он был не прочь получить американскую помощь для СССР и его восточноевропейских сателлитов, с другой – не испытывал энтузиазма по поводу «демократического возрождения» Западной Европы.

Маршалл осознал, что обойти Молотова не удастся, а Молотов понял, что чем более неуступчивым он будет, тем это больше понравится Сталину. Загонять переговоры в тупик Молотов умел. В итоге 24 апреля сессия СМИД завершилась безрезультатно. У американского руководства сложилось впечатление, что советские лидеры не хотят договариваться по поводу Германии, ибо намерены дестабилизировать ситуацию в разрушенной и отчаявшейся Европе, после чего получить больше, чем Германия.

Джордж К. Маршалл-младший. 1940-е. [Из открытых источников]

Как остановить коммунистов, влияние которых растет на почве послевоенной бедности и разрухи? Ответ американцев – материальная помощь и инвестиции. За время войны США накопили значительный запас материальных ресурсов и финансов, которые теперь можно было предоставить Европе под определенные обязательства. Одновременно с предоставлением помощи нужно было сформировать план возрождения европейской экономики на основе интеграции Европы. На совещании 28 мая у Госсекретаря обсуждалось, как сделать участие СССР в таком плане проблематичным, но одновременно вовлечь в него страны Восточной Европы[1037].

Выступая 5 июня 1947 года в Гарвардском университете, Маршалл огласил идею финансово-экономической помощи Европе, которая получила известность как «план Маршалла». Правда, пока это была только декларация намерений создать план на основе таких принципов: «Было бы неправильно и неэффективно, если бы правительство США взялось бы вырабатывать программу того, как поставить на ноги экономику Европы. Это – дело самих европейских народов. Инициатива, по-моему, должна исходить от Европы. Роль Америки должна состоять в оказании помощи в разработке европейской программы в той мере, в какой это вообще реализуемо. Программа должна быть коллективной – согласованной если не со всеми, то значительным числом европейских государств»[1038].

Молотов внимательно прочитал речь и подчеркнул особо заинтересовавшие его места – о тяжелой ситуации в Западной Европе, о том, что «Соединенные Штаты должны сделать все, от них зависящее, чтобы помочь вернуть мир к его нормальному экономическому состоянию». Молотов подчеркнул и фразы с намеками на СССР: «Наша политика направлена не против какой-либо страны или доктрины, а против голода, нищеты, отчаяния и хаоса»; «правительства, политические партии и группы, которые стремятся увековечить людскую нищету, чтобы из этого извлечь политические или иные выгоды, встретят оппозицию со стороны Соединенных Штатов Америки»[1039]. Также Молотов подчеркнул приведенные выше принципы составления плана, изложенные в конце выступления Маршалла.

В.А. Никонов считает, что план Маршалла «оставлял Кремлю выбор только между плохими вариантами ответа. Соглашаясь принять план Маршалла, СССР открывал американцам возможность решительно проникнуть в зону советского влияния в Восточной Европе. Не соглашаясь, Москва сама бы выступила инициатором разделения Европы, против чего Молотов так решительно боролся все эти годы»[1040]. Впрочем, историк С. Пэрриш полагает, что в Москве не сочли вызов Маршалла цугцвангом: «…на основе внимания Молотова к трем пунктам в заключительной части речи можно предположить, что у Москвы еще была надежда обратить предложения госсекретаря на пользу СССР»[1041].

Бевин и Бидо пригласили СССР на конференцию, посвященную послевоенному восстановлению Европы. При этом американскому послу во Франции они сказали, что надеются на «отказ Советов сотрудничать»[1042]. Однако 21 июня Политбюро решило, что СССР заинтересован в участии в программе