Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 2. «О дивный новый мир…», 1945–1953 - Андрей Константинович Сорокин

возвышенному Сталиным в том числе и за «успешное руководство» городом и областью, надо было «стрелять в собственную ногу», наносить удар по своей репутации, акцентируя внимание вождя на проблемах в недавно оставленном им хозяйстве. Причем в той самой сфере идеологии, которой ему было теперь поручено руководить в масштабах всей страны. Ответ, вероятно, можно найти в том простом обстоятельстве, что докладную «О неудовлетворительном состоянии журналов „Звезда“ и „Ленинград“» и проект постановления ЦК по этому вопросу готовили для Жданова руководители Управления пропаганды и агитации Александров и Еголин, считавшиеся людьми Маленкова, которых Жданов по каким-то причинам не «вычистил» с подведомственной «территории». Вопрос обсуждался на заседании Оргбюро с участием Сталина, причем оргвыводов в отношении ленинградских руководителей по итогам этого обсуждения не намечалось. Ситуация изменилась в тот момент, когда Маленков высказал свое замечание на заседании Оргбюро с участием Сталина 9 августа 1946 г., о чем речь шла ранее.

Так был заложен еще один камень в фундамент «ленинградского дела». Чрезмерная самостоятельность пока «отдельных» ленинградских руководителей в политико-идеологических вопросах, которая шла вразрез с политическими установками Москвы, будет вынесена на авансцену внимания высшего руководства. Именно Маленкову современные историки приписывают «заслугу» по перенаправлению главного удара в сфере идеологии на Ленинград и акцентированию политических ошибок ленинградского руководства[1205].

Мы никогда не узнаем, действовал ли Маленков самостоятельно, стремясь вернуть отчасти утраченное доверие Хозяина, а вместе с ним и свои позиции на вершине партийного олимпа, угадывал ли волю Сталина или исполнял его прямое поручение. Нужно понимать, однако, что группа ленинградских деятелей во власти к моменту развертывания «ленинградского дела» обрела контуры сплоченной группы, успешно расставлявшей кадры не только в центре, но и на местах. Выходцы из Ленинграда возглавили Псковский, Ярославский, Мурманский, Крымский обкомы партии.

Поскребышев указал еще на одно слабое место «ленинградской группировки», на которое станут давить Маленков и Берия: «Материалом для дискредитации Кузнецова явилось то, что якобы он по своей инициативе организовал Музей обороны Ленинграда, в котором он прославлял себя спасителем Ленинграда от захвата его немцами. Это поколебало доверие Сталина к Кузнецову»[1206]. Просуществовавший шесть лет музей будет закрыт в 1952 г. после трагического исхода «ленинградского дела».

Прошло не так много времени, и Жданов начал утрачивать благосклонность вождя. Его смерть в августе 1948 г. запустила на полные обороты борьбу «московских» против «ленинградских», оставшихся без прикрытия со стороны политического тяжеловеса, каким был Жданов, остававшийся членом ближнего круга Сталина, несмотря на отдельные проявления неудовольствия Хозяина его деятельностью.

22–25 декабря 1948 г. в Ленинграде состоялась объединенная Х областная и VIII городская партконференция. Через несколько дней в ЦК ВКП(б) поступило анонимное письмо об искажении итогов выборов. В нем сообщалось, что в ряде бюллетеней фамилии секретарей обкома и горкома были вычеркнуты, в то время как председатель счетной комиссии А. Я. Тихонов объявил об их единогласном избрании.

В январе 1949 г. в Ленинграде работала Всероссийская оптовая ярмарка. Ей предшествовал ряд событий. 14 октября 1948 г. Маленков в качестве заместителя председателя Совета министров провел заседание Бюро Совмина. На заседании рассматривался отчет Министерства торговли СССР и Центросоюза, в котором содержалась информация об остатках залежавшихся товаров на сумму 5 млрд рублей и о мерах по их реализации. По итогам заседания было решено разработать комплекс соответствующих мер.

11 ноября состоялось еще одно заседание Бюро Совмина вновь под председательством Маленкова, где было принято постановление «О мероприятиях по улучшению торговли». В постановлении говорилось: «Организовать в ноябре — декабре 1948 года межобластные оптовые ярмарки, на которых произвести распродажу излишних товаров, разрешить свободный вывоз из одной области в другую купленных на ярмарке промышленных товаров». Во исполнение этого постановления Министерство торговли и Совмин РСФСР приняли решение провести в Ленинграде с 10 по 20 января 1949 г. Всероссийскую оптовую ярмарку. Ленинградский горисполком обязали оказать необходимую помощь в ее организации.

13 января председатель Совмина РСФСР М. И. Родионов направил Маленкову письменную информацию об открывшейся в Ленинграде ярмарке и участии в ней торговых организаций союзных республик. Маленков направил эту записку заместителям председателя Совмина СССР Л. П. Берии, Н. А. Вознесенскому, А. И. Микояну и А. Д. Крутикову со своей резолюцией: «Прошу Вас ознакомиться с запиской тов. Родионова. Считаю, что такого рода мероприятия должны проводиться с разрешения Совета Министров»[1207]. Очевидно, что содержание и тон «резолюции» выражали не слишком резкое, но осуждение ленинградского руководства. Это выглядело тем более странно, что эта инициатива была прямым результатом реализации указаний, данных самим Маленковым.

Одновременно началось разбирательство по поводу искажения итогов упомянутых выборов. В начале февраля 1949 г. в Москву к Маленкову вызвали Тихонова. Было установлено, что действительно против П. С. Попкова было подано четыре голоса, против Г. Ф. Бадаева — два, против Я. Ф. Капустина — пятнадцать, против П. Г. Лазутина — два голоса. Причастность ленинградского руководства к этому инциденту установить не удалось, но, как говорится, осадок остался [1208].

Г. М. Маленков, А. А. Жданов, Л. П. Берия и В. М. Молотов на территории Кремля перед началом первомайской демонстрации

1 мая 1948

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 12. Д. 159. Л. 1]

15 февраля состоится специальное заседание Политбюро, на которое пригласят первого секретаря Ленинградского обкома П. С. Попкова. Ясно, что перед тем, как вынести вопрос о проведенной в Ленинграде ярмарке на Политбюро, его следовало предварительно согласовать со Сталиным. Наиболее вероятным «кандидатом» на эту роль является именно Маленков. Ведь это он получил из Ленинграда информацию, он решил дать этой информации ход, выразив свое в общем негативное отношение. Никто другой, кроме него, и не мог зайти к Сталину с этим вопросом. На заседании инициатива ленинградского руководства провести в родном городе ярмарку была расценена как «антигосударственное действие», совершенное «самовольно и беззаконно», что привело «к разбазариванию государственных товарных фондов». Кроме того, ленинградцев обвинили в «демагогическом заигрывании с Ленинградской организацией, охаивании ЦК ВКП(б)», «антипартийной групповщине», в стремлении подменить личными связями («шефством») связь Ленинградской партийной организации с ЦК ВКП(б), в попытках «создать средостение» между ЦК и Ленинградской организацией. Кузнецов, Родионов «и другие» будут названы «самозваными „шефами“ Ленинграда». Авторы постановления проведут аналогию с линией Г. Е. Зиновьева (напомним, расстрелянного в 1936 г.), когда тот «пытался превратить Ленинградскую партийную организацию в опору своей антиленинской фракции».

Под «другими», несомненно, имелся в виду прежде всего Н. А. Вознесенский. Ему тоже нашлось место на страницах постановления: «Отметить, что член Политбюро ЦК ВКП(б) т. Вознесенский, хотя и отклонил предложение т. Попкова о „шефстве“ над Ленинградом,