Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 2. «О дивный новый мир…», 1945–1953 - Андрей Константинович Сорокин

предотвратить трагический исход. Для этого члены «тройки» солидарно или по отдельности должны были высказать Сталину свое несогласие с выводами абакумовского следствия. По тем или иным соображениям ни Берия, ни Булганин, ни Маленков не сделали этого.

Рассчитывал ли Маленков на такой итог, решив разослать 13 января докладную Родионова со своей резолюцией, или результаты превзошли ожидания? Ответа на этот вопрос мы уже не получим. Вероятнее всего, задачи уничтожить своих конкурентов физически он перед собой не ставил. Слишком опасны были такого рода игры. А вот желание отодвинуть ленинградцев от рычагов влияния, очевидно, имело место. Только брошенный камень повлек за собой камнепад, похоронивший под собой в прямом и переносном смысле сотни людей. «Ленинградское дело» разворачивалось параллельно с «делом Госплана», с которым оно окажется в итоге тесно связанным.

«Дело Госплана»

Параллельно с «ленинградским делом» начало раскручиваться тесно связанное с ним «дело Госплана», направленное против его председателя, другого выходца из Ленинграда, заместителя председателя Совета министров СССР и члена Политбюро Н. А. Вознесенского. Его причиной в значительной мере стала межличностная конкуренция в среде высшего советского партийно-государственного руководства. Новый виток противостояния Вознесенского, с одной стороны, Берии и Маленкова — с другой, пришелся уже на первый послевоенный год. Тогда «Берия совместно с Маленковым усилили атаки на Вознесенского, подбирая материал о недостатках его работы и докладывая об этом Сталину», — так описывает этот процесс помощник Маленкова Д. Н. Суханов. По его мнению, основным доводом в пользу снятия Вознесенского стали просчеты Госплана в снабжении топливом и электроэнергией заводов тяжелой промышленности. В современной литературе также высказано мнение, что «дело Госплана» стало рычагом давления и на аппарат Госплана, и на другие экономические ведомства с целью добиться увеличения плановых показателей и перевыполнения планов[1217].

В начале 1949 г. заместитель председателя Госснаба СССР М. Т. Помазнев направил в Бюро Совмина СССР записку, в которой указал на занижение Госпланом СССР плана промышленного производства на первый квартал 1949 г. По итогам проведенной проверки Бюро Совмина направило Сталину доклад[1218]. 5 марта того же года состоялось заседание Политбюро ЦК, утвердившее постановление Совета министров СССР «О Госплане», в котором его руководство обвинялось в том, что «допускает необъективный и нечестный подход к вопросам планирования и оценки выполнения планов». Резолютивная часть гласила: «Признать совершенно нетерпимыми вскрытые при проверке факты обмана Госпланом СССР Правительства, преступную практику подгонки цифр; осудить неправильную линию Госплана СССР в вопросах планирования темпов роста промышленного производства в I квартале по сравнению с IV кварталом предшествующего года, недобросовестное отношение к выполнению директив партии и Правительства в этой области». Этим же документом были освобождены от занимаемых должностей председатель Госплана Н. А. Вознесенский и несколько его заместителей[1219]. Вознесенский через два дня был выведен из состава Политбюро ЦК после проведенного опросом голосования. 7 марта Политбюро удовлетворило просьбу Вознесенского о месячном отпуске[1220].17 августа 1949 г. Вознесенский направил письмо Сталину «с великой просьбой» оказать «доверие» и дать работу, «какую найдете возможной»[1221].

Письмо Н. А. Вознесенского И. В. Сталину с просьбой предоставить ему работу и участвовать с жизни партии

17 августа 1949

[РГАСПИ. Ф. 83. Оп. 1. Д. 5. Л. 96]

Позднее министр внутренних дел СССР Дудоров возложит основную ответственность за «дело Госплана» на Берию: Оно «было выгодно для Берия, так как он не хотел иметь Вознесенского на посту первого заместителя Председателя Совета Министров СССР, рассчитывая занять это место и положение сам». Ответственность Маленкова Дудоров увидит в том, что тот «не только некритически отнесся к созданному делу по Госплану, но подключил работника аппарата ЦК КПСС Андреева для выявления дополнительных материалов по Госплану СССР»[1222].

Помощник Маленкова Д.Н. Суханов[1223], как и Дудоров, основную роль в «деле Госплана» отведет Берии, «под влиянием» которого Маленков и «организовал компрометацию» Вознесенского. Вовлеченным в это дело окажется и Д. Т. Шепилов, который на заседании Секретариата ЦК подверг резкой критике книгу Вознесенского «О роли Урала в Великой Отечественной войне» и который добился решения о признании этого труда вредным, при этом подчеркнув, что книга готовилась с использованием сил аппарата Госплана и ЦСУ[1224]. Летом развернется и дело журнала «Большевик». Его редакция «допустила серьезную ошибку, предоставив страницы журнала для угоднического восхваления книжки Н. Вознесенского „Военная экономика СССР в период Отечественной войны“, рекламируя ее без всяких к тому оснований, как учебник и как „глубокое научное исследование“, — будет сказано в постановлении Политбюро от 13 июля. — В своем угодничестве работники редакции… дошли до того, что, вопреки желанию авторов, вписывали в их статьи цитаты из книжки Н. Вознесенского» [1225].

В июле 1949 г. назначенный по предложению Маленкова руководить кадрами Госплана Е. Е. Андреев представил адресованную секретарям ЦК Маленкову и Пономаренко записку о потере в аппарате Госплана в 1944–1948 гг. ряда секретных документов. Мы не знаем, случайно ли уполномоченный по кадрам Андреев обнаружил утрату секретных документов, или он исполнил указание «накопать» соответствующий компромат. Так или иначе, записка была направлена в ЦК. Учитывая, что партийные кадры в этот период вновь оказались под Маленковым, естественно предположить, что именно он и ознакомил Сталина с этой запиской. Мнение историков об инициативе Маленкова в этом деле уже излагалось[1226].

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о журнале «Большевик»

13 июля 1949

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1528. Л. 14–15]

Вопрос был заслушан на заседаниях Бюро Совмина СССР и Комитета партийного контроля при ЦК. КПК подготовил записку «О непартийном поведении Вознесенского», провел проверку, по результатам которой был сделан вывод: «В Госплане СССР на протяжении ряда лет, в период работы Вознесенского Н. А. председателем Госплана, пропало большое количество секретных документов, составляющих по своему содержанию государственную тайну. Всего за 1944–1948 гг. пропало более 200 секретных материалов и документов…» 1 сентября Вознесенский направил Сталину еще одно письмо, на этот раз о пропаже секретных документов в Госплане, в котором он признал «большую вину перед ЦК и Правительством» и просил Сталина простить ему его вину: «Наказание, которое я уже получил… настолько потрясло и переродило меня, что я осмеливаюсь просить Вас об этом и поверить, что Вы имеете дело с человеком, который извлек уроки и понимает, как надо соблюдать партийные и советские законы»[1227]. И это письмо Сталин оставил без ответа.

7 сентября 1949 г.