Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 2. «О дивный новый мир…», 1945–1953 - Андрей Константинович Сорокин

бюро КПК приняло постановление «О многочисленных фактах пропажи секретных документов в Госплане СССР» и решило внести на утверждение ЦК следующие предложения: «За нарушение советских законов об охране государственной тайны и создание в аппарате Госплана СССР разлагающей обстановки попустительства виновника утери секретных документов Вознесенского Н. А. исключить из состава членов ЦК ВКП(б). В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9.IV.1947 г. и ввиду особой серьезности нарушений закона о Госплане СССР предать суду Вознесенского как основного виновника этих нарушений, а также бывшего заместителя отдела кадров Орешкина и начальника 5-го отдела Госплана Белоуса» [1228].

9 сентября председатель КПК М. Ф. Шкирятов направил Маленкову предложение КПК исключить Вознесенского из состава ЦК ВКП(б) и привлечь к судебной ответственности за утрату документов Госплана СССР. Судьбу Вознесенского решило постановление Политбюро «О многочисленных фактах пропажи секретных документов в Госплане СССР» от 11 сентября 1949 г.[1229]

Этим постановлением утверждались представленные Комитетом партийного контроля при ЦК предложения. Тогда же Политбюро приняло решение внести на утверждение пленумом ЦК вопрос об исключении Вознесенского из состава ЦК. 12–13 сентября решением пленума Вознесенский будет исключен из ЦК, причем голосование проводилось опросом. 27 октября Вознесенского арестуют.

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О многочисленных фактах пропажи секретных документов в Госплане»

11 сентября 1949

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1530. Л. 151, 152–154. Подписи — автографы А. Н. Косыгина, А. А. Андреева, Логинова]

В деле Вознесенского в полной мере отразился избирательный характер сталинского правосудия. Всего лишь один пример. В феврале 1953 г. на рассмотрение Постоянной комиссии ЦК по внешнеполитическим вопросам будет вынесен проект постановления ЦК «О фактах преступно-небрежного отношения к хранению секретных документов и материалов» со стороны ряда работников МИД СССР. Спектр предложенных наказаний ограничивался административными мерами и варьировался от «постановки на вид» до «строгого выговора» и освобождения от занимаемой должности. Об уголовном преследовании речи даже не шло[1230].

В сентябре 1950 г. в Ленинграде состоялся судебный процесс. На выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР к смертной казни были приговорены шестеро обвиняемых: Н. А. Вознесенский, А. А. Кузнецов, П. С. Попков, М. И. Родионов, Я. Ф. Капустин, П. Г. Лазутин. Предложения о мерах наказания были заранее согласованы со Сталиным[1231]. 1 октября, через час после вынесения приговора, все шестеро будут расстреляны. Других обвиняемых приговорили к различным срокам тюремного заключения.

«Зачистка» Ленинграда на этом не закончилась. В 1950–1952 гг. Военной коллегией Верховного суда СССР и Особым совещанием при МГБ были осуждены и приговорены к расстрелу и различным срокам заключения 214 человек, из них 69 «основных обвиняемых» из числа партийных и советских работников Ленинграда и 145 человек — их близких и дальних родственников, кроме того, двое умерли в тюрьме до суда. 23 человека из числа осужденных были приговорены к высшей мере наказания [1232].

Назначенный секретарем обкома Андрианов обеспечил чистку рядов, в результате которой более 2000 работников были освобождены от занимаемых должностей, подверглись тем или иным формам преследования. Гонения коснутся не только представителей партийного и советского аппаратов управления. Поменяют руководство силовых структур Ленинграда, командный и политический состав Ленинградского военного округа. Репрессированы будут и «бывшие» ленинградцы, такие как первый секретарь Крымского обкома партии Н. В. Соловьев, второй секретарь Мурманского обкома партии А. Д. Вербицкий и др.

Репрессалии в отношении Госплана имели существенно более «мягкий» характер. К апрелю 1950 г. проверке подверглись около 1400 человек ответственных и технических работников ведомства. Из них были уволены 130 человек, более 40 из их числа переведены на работу в другие учреждения. Были уволены 7 из 12 заместителей Вознесенского, причем четверо из них получили новую ответственную работу, арестован был лишь один из заместителей. Потеряли работу в Госплане также 35 из 133 начальников секторов. Важнейшим результатом этой чистки стало увеличение новым руководством показателей плана на 1949 г., который, кстати говоря, будет перевыполнен [1233].

Интенсивность и масштабность предпринятой в рамках «ленинградского дела» и «дела Госплана» атаки на кадры, вероятно, в существенной степени может объяснить имевший место в 1948 г. эпизод, о котором рассказывает в своих воспоминаниях А. И. Микоян: «Как-то Сталин позвал всех, кто отдыхал на Черном море в тех краях, к себе на дачу на озере Рица. Там при всех он объявил, что члены Политбюро стареют… Показав на Кузнецова, Сталин сказал, что будущие руководители должны быть молодыми… и вообще, вот такой человек может когда-нибудь стать его преемником по руководству партией и ЦК». «Это, — заключает Микоян, — конечно, было очень плохой услугой Кузнецову, имея в виду тех, кто втайне мог мечтать о такой роли»[1234].

Точно так же, по ряду свидетельств, как о своем преемнике по государственной линии, Сталин высказывался и о Вознесенском. Желая того или нет, но Сталин прямо указал мишени для атаки со стороны возможных конкурентов. Сигналом для ее начала стала смерть Жданова, патронировавшего в той или иной мере выходцев из Ленинграда, даже если они сами так и не считали. Смерть настигнет Жданова в начале сентября 1948 г. во время отдыха на Валдае. «Немедленно оживился Маленков — Сталин вернул его в Секретариат ЦК из Совмина», — зафиксировал Микоян. И далее заметил, что Маленков, «наверняка сговорившись с Берия, стал интриговать». Сущность интриги, в интерпретации Микояна, состояла в том, чтобы реанимировать идею региональных бюро ЦК, и Сталину было предложено создать Дальневосточное бюро во главе с Кузнецовым. Вполне возможно, что в этом и заключались действительные цели этой интриги: скомпрометировать Кузнецова в глазах Сталина и «сослать» на Дальний Восток. «Это могло спасти Кузнецова», — отмечал Микоян. По его предположению, Абакумов, по заданию Берии или собственной инициативе, начал собирать компромат на Кузнецова и «к концу 1948 г. в Политбюро стало известно, что Сталин согласился на то, чтобы снять Кузнецова с работы в ЦК».

Ленинградская группа являлась самой заметной неформальной номенклатурной группой, представлявшей новый уровень консолидации класса управленцев. Неизбежно возникавший конфликт интересов между такими группами и центром в условиях сталинской модели управления мог разрешаться через «перетряску» аппаратов, что не исключало и репрессивные акции. В последнее время в «ленинградском деле» многие усматривают еще и национальную подоплеку, трактуя его как акт подавления Сталиным проявлений русского национального самоопределения, поскольку в ходе разбирательств представителей ленинградской группы в том числе обвиняли в стремлении создать Российскую коммунистическую партию с целью противостоять ЦК[1235]. Действительно, председатель Совмина РСФСР М. И. Родионов 27 сентября