Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

окончательно потеряно. Наполеон располагал шестьюдесятью тысячами солдат и офицеров: гвардия и рядовые солдаты готовы были умереть за своего императора, но генералы и маршалы уже не хотели воевать.

Двадцать третьего марта 1814 года маршалы Ней, Удино, Макдональд, Бертье и Лефевр потребовали от императора отречения. Он медлил, уговаривая их двинуться на Париж.

– Мы разобьем их! – горячо убеждал Наполеон маршалов, но они, уставшие от сражений, подавленно молчали.

В это время стало известно, что второго апреля Сенат, созванный по инициативе и при участии князя Талейрана, объявил о низложении императора Наполеона. Четыре дня спустя Наполеон подписал акт об отречении. В нем говорилось: «Ввиду того, что союзные державы объявили, что император Наполеон является единственным препятствием европейскому миру, император Наполеон, верный своей присяге, объявляет, что он отказывается за себя и своих наследников от престолов Франции и Италии, ибо нет личной жертвы, не исключая даже жертвы собственной жизни, которую он не был готов принести во имя блага Франции»[1178]. Своим маршалам Наполеон сказал: «Вы жаждали отдыха и получите его. Ни вы, ни армия не будут больше проливать кровь. Покоритесь и живите под властью Бурбонов. Мир уготовит вам пуховики, которых вы не имели на бивуаках во время войны».

Великолепный дворец Фонтенбло опустел. Почти все приближенные, за исключением Армана Коленкура, Маре и нескольких генералов, оставили поверженного императора. Ушел его любимый мамелюк Рустан, под благовидным предлогом ускользнул из дворца маршал Бертье – «Тень Наполеона». Отчаяние на минуту овладело низвергнутым императором. Через пять дней после отречения, ночью, Наполеон принял яд, приготовленный для него гвардейским доктором Юваном после известного случая у деревни Городня, когда 12 октября 1812 года казаки Платова едва не захватили Бонапарта в плен. Однако то ли яд был плохо приготовлен, то ли со временем он потерял свои качества, но Наполеон не умер: мучившегося в страшных конвульсиях, его спас тот же доктор Юван, дав противоядие.

– Я осужден жить! – просто сказал Наполеон, отправляясь в почетную ссылку на остров Эльба.

В Париж въехали Бурбоны.

Делясь впечатлениями о парижских торжествах, Платов писал императрице Елизавете Алексеевне 2 апреля 1814 года: «Торжества сего я не в состоянии описать: но верноподданейше доношу только. Что в прошедших веках небывало такого и едва ли будет в будущих. С обеих сторон было неизобразимое радостное восхищение, сопровождавшееся восклицанием многочисленнейшего народа жителей Парижа: да здравствует Александр, устроивший благоденствие и мир целой Европы!»[1179]

18 мая 1814 года в благоухающем весенними запахами и красками Париже был подписан мирный договор между участниками шестой антифранцузской коалиции – Россией, Австрией, Великобританией и Пруссией – с одной стороны, и королем Франции Людовиком XVIII – с другой. Позднее к договору присоединились Швеция, Испания и Португалия.

Парижский договор предусматривал сохранение за Францией границ, существовавших на 1 января 1792 года, с добавлением лишь части герцогства Савойского, бывших папских владений Авиньона и Венссэна и небольших полос земли на северной и восточной границе, ранее принадлежавших австрийским Нидерландам и к разным германским владениям (в частности, немецкий городок Саарбрюккен, с богатыми угольными копями), – всего около пяти тысяч квадратных километров и с населением более чем в миллион человек.

Франции возвращалась большая часть колониальных владений, утраченных ею во время наполеоновских войн. По особому соглашению с Англией, она обязалась уничтожить торговлю рабами в своих колониях. Людовик XVIII получил право сохранить все захваченные в период войн предметы искусства, за исключением трофеев, снятых с Бранденбургских ворот в Берлине и книг, похищенных, в Венской императорской библиотеке. Франция освобождалась от уплаты контрибуции.

По этому договору Голландия восстановила свою независимость и была возвращена Оранской правящей династии. Швейцария была объявлена независимой. Италия, за исключением австрийских провинций, должна была состоять из независимых государств. Немецкие княжества объединялись в союз, была объявлена свобода судоходства по Рейну и Шельде. Наконец, было постановлено, что представители всех держав, принимавших участие в войне, соберутся, в двухмесячный срок[1180], на конгресс в Вену, для решения невыясненных ещё вопросов. Тайные статьи договора добавляли, что союзники распределят спорные территории, по частному соглашению, между собой и только представят о том на утверждение конгресса. Было решено также, что австрийские Нидерланды будут присоединены к Голландии, а Австрия, взамен, получит Венецию и Ломбардию. Франция заранее обязалась подчиниться всем решениям Венского конгресса[1181].

Эпоха Наполеоновских войн завершилась.

Русская армия праздновала в Париже победу над величайшим и талантливейшим из своих врагов, когда-либо выступавших против России. Тем весомее являлась победа, тем ярче и значимее подвиги, свершенные в борьбе против сильного, многочисленного и жестокого врага. Впрочем, положение русской армии в Париже, в сравнении с союзниками, пруссаками и австрийцами, которым был создан «вполне приличный режим», было незавидным. «Блистал один царь, – вспоминал вошедший в Париж победителем поручик Н. Н. Муравьев, ставший впоследствии Муравьевым-Карским, наместником Кавказа. – Победителей морили голодом и держали как бы под арестом в казармах. Государь был пристрастен к французам и до такой степени, что приказал парижской национальной гвардии брать наших солдат под арест, когда их на улице встречали, отчего произошло много драк. Государь вызвал на себя ропот победоносного своего войска»[1182]. Но Александр, как отмечал французский историк Л. А. Тьер, «никому не хотел так нравиться, как этим французам, которые побеждали его столько раз. Победить великодушием этот народ – вот к чему он стремился в ту минуту более всего»[1183].

На взятие Парижа казаки откликнулись новой народной песней:

Как поехал наш граф Платов воевати

Со славным войском, с храбрым войском – с казаками:

С ним донского войска много, войска много,

Войска много, войска много, сорок тысяч.

Эсаулы караулы порубали,

Офицеров и майоров в полон взяли

Как спросил же граф наш Платов у майора:

«Ты скажи мне, молодой майор, всю правду, —

Много ли у вас войска в Париже?»

«Во Париже у нас, Платов, войска много,

Много войска, много войска, сметы нету».

«Я угрозов, молодой майор, не боюся:

Вот я завтра же в Париж к вам соберуся».

Заблистали сабли востры над главами,

И ворота нам в Париже отворили,

И знамена нам французы преклонили[1184].

В Париже Платову довелось познакомиться со знаменитым британским писателем и историком Вальтером Скоттом[1185], который еще до окончательной победы над Наполеоном искренне радовался военным успехам русской армии и верил в разгром французов. «Позвольте приветствовать вас, – писал он 9 января 1813 года