Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

Тысячи англичан встречали их. В толпе больше всего находилось простолюдинов, то и дело весело и озорно выкрикивающих слова приветствия и благодарности русским, разгромивших непобедимого Наполеона, столько лет державшего в страхе всю Англию. Слова приветствия посылались из толпы императору Александру, прусскому королю Фридриху Вильгельму, фельдмаршалу Барклаю де Толли, прусским фельдмаршалам Блюхеру и Йорку. Но наиболее восторженной встречи удостоился донской атаман. Едва Платов появился на открытой палубе корабля, как из тысяч грудей встречающих вызвался единодушный крик:

– Платов! Платов!

Среди неумолчного шума и ликования англичан Платов сдержанно, с достоинством, раскланивался. Потом что-то шепнул лейб-медику Вилие. Тот, выждав пока на некоторое время стихнет шум толпы, произнес несколько приветственных слов от имени атамана по-английски. Это вызвало новую бурю восторга на берегу.

Рано утром следующего дня свита Александра Первого в специально мягкорессорных колясках направилась в Лондон. «Дорога и лошади бесподобные, – писал один из участников этой поездки государственный секретарь В. Р. Марченко, – до Лондона мы ехали только двенадцать часов. На станциях везде были завтраки за счет принца – регента. Дороги по Англии – сады, а деревушки – дачи. Чистота удивительная и архитектура своя. Домики небольшие, но опрятные. Везде видно богатство, и не встретится ни один нищий, тогда как во Франции облепят они приезжего и бегут непрерывно за коляской. Дорогою не было проезда от англичан: везде кричали «ура» и женщины на скаку, подбегали к коляске пожать руку. Миндальные пироги на столе и окна в домах – украшены именами Блюхера и Платова»[1195].

Коляски с русскими гостями, в одной из которых сидел Платов, на всем пути от Дувра до Лондона проезжали через многочисленные триумфальные арки, обильно увитые живыми цветами. Наконец показался Лондон.

При въезде в английскую столицу толпа встречающих восторженно обрушилась на русских гостей. Мужчины горячо жали атаману руки. Выдержанные англичане на сей раз изменили своей традиционной национальной черте и наперебой громко восхваляли подвиги Платова и его казаков. Чопорные английские леди на память о посещении Лондона легендарным атаманом казаков вырывали по волоску из гривы боевого светло-серого коня Платова по кличке «Леонид»[1196]. На нем Матвей Иванович с боями прошел всю Европу и теперь с трудом продирался сквозь восторженную толпу англичан.

Покоя не было и в доме, где посетили Платова. Едва он появлялся во дворе, его моментально окружала толпа, дежурившая у ворот. Снова раздавались восторженные крики:

– Ура! Ура! Платов!

Даже самодержавца всероссийского Александра Павловича встречали с меньшим восторгом…

…И потянулись беспокойные дни визита…

Платова наперебой приглашали в гости, почитая за особую честь видеть его в своем доме. Многочисленные приглашения посетить спектакли атаман получил и от лондонских театров. Чтобы не обидеть никого, он старался посетить все спектакли.

Как только он появлялся в ложе, все присутствующие, в том числе и актеры, стоя приветствовали донского атамана. О спектакле в эти минуты все забывали. Пробыв полчаса в одном театре, Платов спешил в другой. Там все повторялось сначала: крики, гул одобрения, нескончаемые похвалы атаману и его казакам.

Вечером, когда по-стариковски не спалось, Платов бродил по дому, изучая его планировку. Непривычным для него было то, что дом, как и многие английские жилища, отапливался углем, от сгорания которого тяжело дышалось и болела голова. На улице было не лучше: в самый лучший день поутру всегда висел туман, пасмурным днем было полутемно. Унылый цвет имели дома, нештукатуреные и покрытые черепицей. Непривычным для атамана являлось обилие фабричных труб, напоминавших о крупном промышленном городе, каких в то время в России еще не было.

Прогуливаясь по английской столице, Матвей Иванович изучал ее. Он заметил, что Лондон делится на старый и новый районы. В старом проживало все купечество, там же располагалась биржа; улицы здесь были узкими, труднодоступными для проезда. Новый Лондон выстроили совсем по-другому. Здесь имелись широкие улицы, по обеим сторонам которых тянулся добротный тротуар. Дома нового Лондона приятно удивляли видевших их правильностью архитектурных форм и зеркальными стеклами. Везде соблюдалась поразительная чистота. Платов не раз наблюдал, как лестницы, выходившие на улицу, англичанки мыли с мылом с добавлением песка и мела.

Комнаты в лондонских домах почти везде были убраны коврами. В английской столице уже тогда проживало более миллиона человек. В редкие минуты отдыха Матвей Иванович бродил по английской столице, осматривая Лондонскую биржу. Британский музей, Ньюгетскую тюрьму, новые мосты через Темзу. Его везде узнавали и встречали криками: «Ура, Платов!»

Однако свободного времени у атамана было немного. Почти каждый день приходилось участвовать в различных мероприятиях. Три дня в Лондоне жгли иллюминацию, высвечивая имена Кутузова, Платова, Блюхера, Барклая. Тридцать первого мая после богослужения в одной из православных церквей Лондона восторженная толпа вынесла Платова из храма на руках и несла его до самой кареты.

Украшенный многими русскими и иностранными орденами, Матвей Иванович находился в центре внимания лондонцев. О нем писались стихи, слагались панегирики, в которых с пафосом воспевались подвиги «зарейнско-донского атамана», как англичане величали Платова. Его буквально осыпали почестями. Знаменитый Оксфордский университет присвоил ему звание почетного доктора права с вручением докторского диплома и мантии[1197]. В торжественной обстановке ректор Оксфорда возложил на плечи атамана непривычную для него докторскую мантию, а голову увенчал докторской шапочкой. Платов произнес краткую речь о пользе наук. Бесхитростные слова старого воина вызвали искренний восторг англичан, слушавших эту речь.

Особую честь оказало Платову военное министерство Англии: именем донского атамана был назван новейший корабль военно-морских сил Великобритании. При шумных рукоплесканиях собравшихся восьмидесятипушечный фрегат «Граф Платов» («Graff Platoff»), сошел со стапелей на воду в присутствии самого донского атамана[1198].

1 июня 1814 года в Аскоте происходили конные скачки. Это были традиционные и весьма популярные бега, где разыгрывались различные призы, в том числе и «Золотой кубок» – заезд на две с половиной мили. Но на этот раз организаторы скачек приурочили их к визиту русских и прусских гостей.

В двенадцать часов дня на переполненном зрителями ипподроме со своей свитой появился император Александр Первый. Он занял специальную ложу, отведенную для него. Тысячи англичан, заполнивших трибуны и все свободное пространство вокруг бегового поля, чего-то ждали. Необозримое людское море колыхалось в нетерпении. Вдруг в толпе все громче и настойчивей раздались крики:

– Платова! Блюхера!

Глашатай от имени принца-регента объявил, что оба героя скоро будут на ипподроме. А вдалеке гремело мощное «ура», возвестившее, что атаман Платов и фельдмаршал Блюхер прибыли. Сквозь громадную толпу Платов с трудом продвигался на лошади, карета же