Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

центре столицы. Понимая, что выполнение этого приказа приведет к уничтожению уникальных дворцов и музеев с их бесценными произведениями искусств, начальник пороховых запасов полковник Лескур потребовал письменного подтверждения этого приказа. Не получив его, он сохранил город от разрушения[1157].

Прежде чем условия капитуляции были согласованы, генерал Ланжерон штурмом овладел Монмартром, за что получил от Александра I орден Андрея Первозванного. В сражении за Монмартр отличились лейб-казаки графа Орлова-Денисова и донцы генерал-майора Иловайского 12-го.

Командующий левым флангом французской обороны маршал Мортье также согласился на сдачу Парижа.

Капитуляция Парижа была подписана в два часа ночи 19 марта в селении Лавилет. «Французские войска, состоящие под начальством маршалов Рагузского и Тревизского (Мармона и Мортье. – М. А.), оставят Париж 19 марта в 7 часов утра», – гласила первая статья акта о капитуляции. Национальная стража и жандармы оставались в Париже, хотя и были разоружены… В семь часов утра, по условию соглашения, французская регулярная армия с обозами стала покидать Париж, уходя по дороге на Фонтенбло[1158]. По условиям договора преследовать эти войска союзники могли только два часа спустя.

Император Александр I объявил, что берет город под свое покровительство и запрещает разрушать его постройки и грабить горожан, а «обходиться с жителями как можно дружелюбнее и побеждать их более великодушием, нежели мщением, отнюдь не подражая примеру французов в России…» В Париже было назначено четыре коменданта: русский, австрийский, прусский и французский. С русской стороны им стал генерал-майор В. Н. Шеншин[1159]. Генерал-губернатором Парижа был назначен русский генерал барон Ф. В. Остен-Сакен[1160]. Поздравив своего союзника прусского короля Фридриха-Вильгельма III с победой, российский император сказал: «Бог рассудил нас с Наполеоном, теперь пусть потомство судит каждого из нас!»[1161] Повернувшись к Барклаю де Толли, Александр 1 поздравил его с получением чина фельдмаршала и сказал: «Объявите моей гвардии и гренадерам, что завтра мы вступаем парадом в Париж. Не забудьте подтвердить войскам, что разница между нами и французами, входившими в Москву, та, что мы вносим мир, а не войну»[1162].

Участник кампании и историк А. И. Михайловский-Данилевский в своей книге о заграничном походе 1814 года писал, что потери союзных войск под Парижем составили свыше 9000 человек, из которых 7100 русских, 1840 пруссаков и 153 вюртембержца. По данным историка М. И. Богдановича, потери составили более 8000 человек, из них 6100 русских[1163]. Французские авторы Э. Лавис и А. Рамбо отмечали, что «по числу введенных в бой сил и по потерям с обеих сторон (9000 убитыми и ранеными у союзников, 9000 – у французов) сражение под Парижем было крупнейшим и наиболее кровопролитным за всю эту кампанию»[1164]. Союзники захватили 86 орудий на поле боя и ещё 72 орудия – после капитуляции Парижа.

Решающая победа была щедро отмечена императором Александром I. Главнокомандующий русскими войсками генерал Барклай де Толли получил чин генерал-фельдмаршала. Шесть отличившихся генералов удостоились ордена Святого Георгия 2-й степени. Оценка исключительно высокая, если учесть, что за победу в крупнейшем сражении Наполеоновских войн под Лейпцигом орден Святого Георгия 2-й степени получили четыре генерала, а за Бородинское сражение – только один генерал.

Во взятии Парижа приняли участие и отличились многие казаки и офицеры, получившие различные награды. В их числе можно назвать: Т. Д. Грекова, П. М. Грекова (получил орден Святого Владимира 2-й степени), А. Е. Грекова, Д. Г. Бегидова, М. М. Кузнецова (награжден орденом Святой Анны 2-й степени и австрийским орденом Леопольда 3 класса, Н. В. Иловайского 5-го, И. Д. Иловайского 12-го, А. А. Карпова, В. В. Орлова-Денисова, И. Е. Ефремова и многих других героев Дона[1165].

В десять часов дня 19 марта 1814 года части союзной армии, главным образом русская и прусская гвардия, во главе с императором Александром I, одетом в темно-зеленый кавалергардский сюртук и восседавшем на своем белом коне Марсе, триумфально вступили в столицу Франции. Рядом с императором Александром гарцевали на конях лейб-казаки графа Орлова-Денисова – личная охрана русского государя. В последний раз вражеские войска вступали в Париж в XV в. во время Столетней войны: это были англичане.

«Весна была в полном разгаре, утро было превосходное, город был облит лучами солнца, когда государь наш и прусский король, в сопровождении гвардии и блестящей многочисленной свиты, имели парадный въезд в Париж, – описывал историк С. М. Любецкий этот триумфальный для русских момент. – Граф де ля Рошфуко встретил их белым знаменем, предлагая себя в проводники Александру. Роялисты и мэры города (в числе которых был 80-летний принц де Линь, воевавший еще с Суворовым против турок с сыном которого Платов брал Измаил в 1790 году. – М. А.), обратившись к нему, воскликнули: «Позвольте нам, ваше величество, водрузить белое знамя на Тюильрийском дворце!» Император с прусским королем изъявили на это свое согласие. Встреча нашим войскам в Париже была не такова, как встреча Наполеону в Москве… Народ кишмя кишел по улицам, где ожидали государей: он стоял шпалерами, с обеих сторон их пути, с обнаженными, наклоненными головами, он бежал за государями, называл Александра избавителем. Все окна домов были отворены, тысячи рук махали оттуда белыми платками, балконы и даже крыши домов наполнены были восторженными зрителями; все надели белые банты, везде слышались восклицания: «Мир! Мир! Да здравствует император Александр!»

Государь, проезжая мимо Вандомской колонны, на которой, как известно, поставлена статуя Наполеона, сказал: «Если бы я стоял так высоко, то у меня закружилась бы голова». Народ собирался накинуть петлю на этого истукана, чтобы свергнуть его на землю, но Александр не допустил этого, сказав: «Я пришел сюда не разорять»… В первый раз тогда Париж огласился звуками русского Преображенского марша, в первый раз еще раздалось в стенах его наше «ура!»… Александр… остановился в доме Талейрана»[1166].

В составе русской армии вступали в Париж и казаки атамана Платова. Когда-то в одном из своих бюллетеней лета 1812 года Наполеон «говорил, что приведет в Париж для показа пленных русских казаков»[1167], и вот теперь они сами пришли в Париж!

Качал Нотр-Дам колокольные звоны,

С карнизов крикливо срывались вороны,

Когда красно-синей рекой

По камням Парижа текли эскадроны

Уверенной силы донской[1168].

На улицах поверженной столицы Франции лежали кучи щебня и штукатурки, битый кирпич и деревянные щепки; в стенах некоторых домов виднелись следы от ядер, которые валялись тут же.

Бульвары центральных улиц были сплошь покрыты разномастно разодетым людом. «Обнаженные деревья бульвара, вместо листьев, ломились под тяжестью любопытных, – писал Н. А. Бестужев в повести “Русский в Париже 1814 года”. – Из