Беспокойные боги - Кристофер Руоккио

class="p">"Не бойся, - сказал Судья и протянул мне руку. "Мы не одна раса, дитя. Каждый из нас - сам по себе остров, а не река… ни растущий, ни увядающий, ни продолжающий свой род. Несотворенный создал нас, чтобы мы служили".

"Несотворенный?" спросил я. "Абсолют, ты имеешь в виду?"

"Да, твой Тихий", - сказал Рагама, повернувшись и посмотрев на люльку за перилами алтаря. "Он не такой, как мы, Дитя Земли. Он - нечто иное. Нечто большее".

Я лишь покачал головой, подыскивая ответ.

Разве я не спрашивал самого Тихого?

Мы есть, был его ответ.

"Он есть", - сказал я наконец.

"Ты помнишь!" Рагама рассмеялась, и музыка этого смеха была подобна весеннему ветру в этом месте последней осени времени. "Он - то, что существовало всегда, и то, что будет существовать всегда. Еще до Катаклизма, породившего ваш космос, он был здесь! По его приказу зажглись первые фотоны, по его слову сконденсировались первые кварки, образовались первые атомы. Он приказал сформировать первые солнца и поручил моим братьям следить за ними. Следить за всем. Без него не было бы ничего".

Я шел очень тихо, мои босые ноги мерзли на потрескавшемся камне пола храма. Ветер, проникавший сквозь рухнувшую крышу и разбитые окна, трепал мою одежду и проникал в самую душу. "Значит, это правда?" спросил я тихим голосом, подходя к люльке. "Все правда? Он создал вселенную?"

Дораяика был прав.

Переместившись, Рагама встала между мной и качающейся колыбелью, в которой лежал ее спящий повелитель. "Да", - сказала она. "Каждую вселенную".

Каждую вселенную. Я пробормотал эти слова, обнял себя за плечи, устремив взгляд на расписанный фресками потолок. Прямо над головой сияла икона давно умершего короля, седовласого и безбородого, с лицом, похожим на полированную медь. Он был одет как воин, в черную кольчугу, отороченную золотом. Его плащ был из соболя, а корона на голове целиком выкована из необработанного железа. Но это была не единственная его корона, ибо вокруг его головы сияло огненное кольцо, подобное солнцу, из золотой пудры. Я не мог прочесть надпись на инопланетном языке, но знал, что перед нами один из последних королей Людей, о которых говорил мальчик Рэг.

"Ты хочешь сказать, что их больше одной?" спросил я. "Больше, чем одна вселенная?"

"Это не первая", - ответила Рагама. "И не последняя." Она повернулась, двигаясь среди разбитых скамей и сломанных статуй, выбирая путь среди змеящихся кабелей, чтобы посмотреть прямо в бледно-розовое небо.

Огромность этого откровения нахлынула на меня, как прилив, и я утонул в нем. Сколько мистиков и магов, сколько колдунов, ученых и шарлатанов потратили свои жизни на поиски этого вопроса, ответ на который Судья просто вручил мне в тот момент?

Другие вселенные… и все они созданы.

Голос Рагамы стал похож на музыку, звучащую в далекой комнате. "Этому космосу не суждено было закончиться… но он почти закончился. Скоро умрут последние звезды, а за ними и последняя жизнь. Немногие выносливые выживут, какое-то время, в темноте и холоде, но ничто не длится вечно…" В ее словах прозвучала грусть. "Так не должно было быть, не было бы так, если бы не они. Они покинули свои посты, нарушив равновесие".

"Наблюдатели?"

Улыбка Судьи померкла. "Мы были созданы - каждый из нас - с определенной целью. Функцией. Ролью. Мой брат был создан, чтобы ухаживать за определенными звездами. Без него они со временем сгорят. Те из нас, кто все еще верен, не могут поддерживать творение в одиночку".

"Какова же ваша цель?" спросил я.

Улыбка вернулась. "Месть", - сказала Рагама, снова поворачиваясь, чтобы посмотреть на качающуюся колыбель. "И ожидание".

Это было безумие, сплошное безумие. Если то, что сказал мне тогда Судья, было правдой, то законы природы не были непреложными, не были присущи самой природе, но поддерживались и удерживались на месте разумами обширными и странными и служили разуму еще более великому. Вселенная действительно была космосом, была упорядоченной и сверхъестественно спланированной.

Я вздрогнул и произнес: "Вы действительно боги".

"Я всего лишь слуга", - сказала она и, сделав шаг, исчезла - и в то же мгновение появилась у подножия шестирукого идола в дальней части храма. Вспомнив аналогию этого существа, я представил себе пальцы, постукивающие по поверхности тихой воды.

"Сколько вас здесь?" спросил я.

Нам нет числа.

Ge im corfa chisga.

Ее ответ омрачил воздух подобно грозе, сначала он не сорвался с ее губ, хотя она закончила, договорив: "Как и им".

Я почувствовал, как моя кровь похолодела. Я вспомнил Ушару, вращающуюся в небе над Сабратой, ее бесчисленные глаза, глядящие вниз из таких пространств, которые не подвластны смертному глазу. Тогда я представил себе Наблюдателей без числа, легион и орду бесформенных чудовищ, несущихся из непроглядной Тьмы, принимающих формы огромные, отвратительные и страшные в своем величии - беспокойных богов ночи, демонов без числа.

"Если то, что ты говоришь, правда..." Я едва осмеливался дышать. "Тогда мы уже проиграли".

Рагама снова исчезла и появилась в мгновение ока прямо перед моими глазами. Как ни странно, она снова засмеялась. "Не отчаивайся, Дитя Земли. Его победа несомненна".

"Ты ошибаешься", - возразил я. "Я видел будущее. Ни в чем нельзя быть уверенным". Я направился к алтарю, перешагнув через плетеный кабель. Рука сомкнулась на моем запястье, чтобы остановить, но, повернувшись, я увидел, что Рагама не шелохнулась, не протянула руку, чтобы коснуться меня.

"Одно можно сказать наверняка, - сказала Рагама. "Этому творению придет конец. Вся жизнь в этом космосе умрет".

"Ты называешь это победой?" зарычал я, пытаясь высвободить свою руку из этой невидимой руки.

"Наши пути - не ваши пути", - сказала Рагама, не двигаясь и не отпуская меня. "Ночь будет долгой, между заходом последних солнц и зажжением следующего. Пройдут триллионы лет, прежде чем произойдет коллапс всей материи. Только когда этот коллапс произойдет, когда вселенная зевнет и растянется от старости, только тогда условия конца будут похожи на условия начала. Бесформенная пустота. Тогда он сформирует новый мир из старой глины, как делал это уже бессчетное количество раз".

"Значит, это судьба?" спросил я, ощущая вкус горькой желчи. Я едва не сплюнул. "Все это?"

"Судьба?" Рагама покачала головой. "Нет".

"Ты говоришь мне, что ничто из того, что я делаю, не важно", - указал я. "Что все это какая-то глупая игра".

"Это важно для тебя", - возразила Рагама. "Для тебе подобных. Ты думаешь, что неизбежное лишает тебя свободы воли, но это не так. Разве тебе не говорили давным-давно, что