Беспокойные боги - Кристофер Руоккио

Судья согнул пальцы, показывая, что я должен взять его за руку.

Кряхтя, я сжал ее, позволяя моему противнику поднять меня на ноги.

Когда он больше не произнес ни слова, я произнес: "Я уже бывал здесь раньше". Я сделал шаг к колыбели. "Я видел яйцо. Он показал его мне. Всю жизнь я носил его кусочек на шее". Я потрогал рукой горло. Там ничего не было.

Рука Рагамы остановила мое продвижение к колыбели, удержала на месте. "Ты не ответил на мой вопрос".

"Твой вопрос?"

Dashan i Tia?

Кто он?

Я повернулся, чтобы встретиться с глазами существа. Они были ясными и черными, как лед, и сияли собственным светом. Увидев эти глаза, я понял, понял, что человек передо мной - этот герой в бедной одежде - сам был лишь одеждой, плащом, свободно накинутым на… что-то другое.

Я понял, что не могу лгать. Не здесь. Не перед ним.

И поэтому я не мог ничего сказать.

Большую часть своей жизни я верил, что сьельсины поклоняются Тихому, считая Наблюдателей и Создателей просто именами исчезнувших строителей черных залов на Эмеше и Аннике, на сотне других миров. Но сьельсины не поклонялись Тихому. Для них он был злым богом, архитектором нашей разбитой вселенной, вселенной, которой никогда не должно было быть.

Но для них он все еще был богом, дьяволом их черного пантеона.

Они называли его Утаннаш.

Обманщик.

"Он - бог". Слова повисли в воздухе на долгий миг, прежде чем я понял, что сказал их.

Рука Рагамы все еще лежала на моей груди, преграждая мне путь. Его пальцы словно горели огнем.

"А что такое бог?" - спросил он.

Разве не задавал я когда-то тот же вопрос Валке?

Существо из волшебной сказки, сказала она.

Только эта история правдива.

Я никогда не отвечал на этот вопрос для себя.

"Shūturum". Слово сорвалось с моих губ, сформированное не моей мыслью. И голос, который прошептал это, был не мой собственный. Я знал, что улыбаюсь, ухмыляюсь с нечеловеческим восторгом. Я чувствовал, как мои зубы скрежещут друг о друга, слышал, как скрипят мои кости. "Абсолют".

Это было слово Ушары. Ответ Ушары. И голос Ушары, который произнес это.

Глаза Судьи сузились до щелочек.

"Ты пришел не один, - сказал он. "С тобой есть другой, он живет в твоем сердце. Я вижу его по твоему лицу".Без предупреждения рука Рагамы взметнулась вверх и зажала мой ухмыляющийся рот. С силой, в которую трудно поверить, он держал меня, и прикосновение его руки к моему лицу было подобно солнечному огню. Я попытался закричать, или, скорее, это сделала Ушара, но у нас получился только низкий животный звук. Рычание. Стон. Всхлип. "Я хотел бы услышать ответ этого человека, брат, - сказал Рагама, - а не твой собственный".

Я не осмеливался встретиться с существом взглядом, зная, что это принесет боль, равной которой не было в моем опыте. Меня охватил маслянистый стыд, черное отчаяние от того, что я позволил одному из них прикоснуться к себе, осквернить, прикоснуться злу.

"Посмотри на меня!"

Я не мог, зная тогда, что Рагама наверняка убьет меня, что я провалил его испытание.

"Посмотри на меня!" приказал Рагама, и я не посмел ослушаться.

Я поднял глаза, чтобы встретиться с его взглядом, и обнаружил, что они изменились. Если раньше они были черными, как пустота, то теперь стали голубыми и яркими, как звезды, - почти бесцветными. Я не мог отвести взгляд. Я не могла отвести взгляд.

"Назови себя!" сказал Рагама, и слоги отразились от рушащихся сводов подобно раскатам грома.

"Нет…" Слово сорвалось с моих губ, хотя и было произнесено по ее воле. "Нет... нет..."

Эти глаза! Я не мог скрыться от этих бледных глаз! Хотя я бился и поворачивал голову, я всегда обнаруживал, что они смотрят в меня, в самое мое сердце. Некуда было повернуться, некуда было убежать. Нет спасения...

"Скажи мне свое имя".

Я ощутил, как бесчисленные глаза скользят по мне и сквозь меня, впитывая каждый мой атом. Я почувствовал, как пальцы воли, стоящие за этими глазами, коснулись моего разума, и сразу же я увидел жалкое существо, которое сыны Земли называли Адрианом Марло. Такой маленький, он был иссушен и сломлен временем и мучениями, его тело было покрыто шрамами, а черные волосы всклокочены и растрепаны от боли. Я зажал одной рукой его лживый рот.

Ему это было не нужно.

Тень лежала на нем и в нем самом, тень, которую было ясно видно.

Но это была не его тень.

Она двигалась сама по себе.

Я схватил эту тень бесчисленными руками и потащил ее на свет, крича - все время крича, - чтобы она дала себе имя. Тогда она показала мне, он показал мне. Мы падали, сброшенные вместе с какой-то высоты. Звезды падали мимо нас, и я ненавидел их, ненавидел так же, как ненавидел руку, зажавшую рот маленькому существу, на которое я претендовал. Я чувствовал, как ненависть искажает этот рот, это лицо, но держался еще крепче. В этот миг Адриан Марло прикоснулся и так мельком увидел не одно, а два ужасных существа сразу.

Ушара и Рагама сразу разделили его разум и сердце, и он узнал их - увидел, что они действительно родственники, но, хотя они и были родственниками, они были и злейшими врагами.

"Ты должен был пасти звезды, брат", - вскричал Рагама. Эти глаза - яркие, как залитый солнцем снег - смотрели в меня и сквозь меня, но он встретился взглядом не со мной, а с ней. "Повелевать ими!"

"Брат?" спросил я, и на мгновение боль от этой руки стала меньше.

"Тише, Дитя", - сказал Судья. "Скоро все закончится". Эти обжигающие пальцы сжимались, полыхали, пока я не почувствовал уверенность, что кожа на моем лице должна покрыться волдырями, задымиться и отслоиться. Я попытался закричать, но больше не мог найти свой рот. "Ты предал свою цель, брат!" прорычал Рагама. "И ради чего?"

Губы, которых я лишился, зашевелились сами собой, слова, словно могильные черви, выскользнули между пальцами Рагамы. "Чтобы… выбрать… для себя".

"Скажи мне свое имя!"

По правде говоря, от моего лица клубился дым, черный и ужасный. Я все еще чувствовал, как шевелятся мои потрескавшиеся губы, чувствовал, как кровь течет и вскипает по подбородку. Я был мертв и знал, что мертв. Я знал, что больше не