Беспокойные боги - Кристофер Руоккио

Рэг опустил голову, и по его неохотному виду я понял, что он не так это представлял. "Если ты не собираешься ему говорить", - пригрозил Салтус. "Я скажу".

Глаза мальчика вспыхнули. "Ты сказал, что он не поверит..."

"Это последнее солнце", - перебил Салтус. "По крайней мере, последнее, о котором все знают. Это конец времени, кузен. Та черная энергия, о которой тебе рассказывал парень перед моим возвращением? Она растянула вселенную, как старую шлюху, растянула так сильно, что свет стал медленнее, чем растяжение".

"Ты прав, - сказал я гомункулу, - я тебе не верю".

Человек-обезьяна разразился хохотом. "Конечно, не веришь!" - сказал он. "Но скоро ты в этом убедишься! На небе нет ничего, кроме лун и слабого, старого солнца. Звезды исчезли".

Звезд больше нет.

Эти слова обрушились на меня, как множество падающих камней.

"Последнее солнце..." сказал я, повторяя слова Солтуса. "Последнее солнце..."

"Могут быть и другие", - обнадежил Рэг, - "но мы просто не знаем".

Прислонившись к стене, чтобы не упасть, я сказал: "Если то, что ты говоришь, правда, то… значит, мне уже триллион лет".

"О, я бы поспорил, что больше", - сказал Салтус, и Рэг не стал его поправлять.

"Но люди-то еще есть?" недоверчиво спросил я. "Как люди все еще существуют?"

Салтус пожал плечами, а Рэг лишь покачал головой, не понимая.

То, что они говорили, было невозможно. Между рассветом человечества и днем моего рождения прошло триста тысяч лет - так учили схоласты. Мы ушли от горилл, чтобы пройти путь к божественности, говорили они. Те же схоласты утверждали, что за гораздо меньшее время - несмотря на все усилия Капеллы и Высокого колледжа по овладению человеческой кровью - человек сам примет какую-то новую форму, породит формы, несовместимые с видами, которые я знал, или же погибнет от насилия или самоубийства. И все же этот мальчик и его спутник-мутант хотели заставить меня поверить, что каким-то образом человечество останется, будет существовать в той или иной форме до самого конца дней.

"Это невозможно..." выдохнул я.

Конец времен. Эта мысль крутилась у меня в голове, но вера все равно не приходила. Это было труднее принять, чем мою собственную смерть. Мою вторую смерть.

Конец времен.

"Мы не можем оставаться здесь, - поторопил Рэг. "Мы должны двигаться дальше".

В оцепенении я последовал за мальчиком вверх по тому немногому, что осталось от этой бесконечной лестницы. Вскоре мы достигли жалких ворот - высокого и узкого проема, не более чем трещины в живом камне мира. Сразу за ним раскинулся увядший сад, его клумбы были сухими, деревья голыми.

Я почти не видел его. Мой взгляд зацепился, продрался сквозь скрипящие ветви и железные прутья ограды к городу за ними.

За город...

"Я знаю это место..." выдохнул я, протискиваясь мимо Рэга, чтобы встать рядом с остатками огромного белого дерева, посаженного в центре мощеной дорожки, разделявшей сад на кварталы, -его корни выворотили ближайшие камни.

За оградой проходила мощеная дорога. Вдоль нее тянулась невысокая стена, за которой виднелись черепичные крыши и остроконечные фронтоны, короткие башенки и крепостные стены домов, магазинов и храмов. Мы находились на возвышенности и смотрели на раскинувшийся перед нами городской пейзаж, уходящий к самому горизонту. Обернувшись, я увидел огромное лицо из грубого камня, увенчанное залами и башнями, еще более величественными. Изобилие готических шпилей, стрельчатых арок, крепостных стен и осыпающихся скульптур, черных под молочно-кровавым небом.

Это был город из моих снов, из видений, которые показывал мне Тихий.

Подняв голову, я увидел, что остальные сказали правду. Был день, но такой худой и больной, какого я никогда не видел. Солнце - раздутая звезда - висело низко над окраинами мира, над самыми дальними уголками этого черного космополиса. Утро казалось немногим лучше сумерек.

"Ты не можешь этого знать". Салтус незаметно подкрался ко мне сзади. "Ты полон дерьма..."

"Я видел это", - сказал я, заставив его замолчать.

Я знал, куда мы идем.

"Это был Ллесу", - сказал Рэг, подходя к мертвому белому дереву. "Последний город королей". Он указал на город, на холодное красное солнце. "Стена в той стороне. Ее видно из старой церкви".

Он отошел от белого дерева и поспешил к воротам и главной дороге.

"Ты сказал, что короли мертвы", - сказал я, идя следом.

"Да, - ответил Рэг, останавливаясь у ворот, чтобы выглянуть из-за столба, его поза внезапно стала настороженной, словно он боялся, что его увидят. "Давным-давно".

Заметив его осторожность, я задержался в тени садовой калитки. "Кто же тогда правит городом? Ваш Судья?"

"Нет", - ответил Рэг. "Нет. Эта часть города мертва. В основном заброшена".

"Но кто правит?" спросил я.

Рэг поднял на меня глаза, и впервые я заметил в них страх. "Ты знаешь".

Это остановило меня на полпути. "Наблюдатели?"

Мальчик схватил меня за руку, вонзил ногти в мою новую плоть. "Не произноси их имен". Впервые я понял, почему он так торопился, почему так стремился добраться до своего Судьи. "Мы были в безопасности под землей. Даже их зрение не может проникнуть в Колодец. Но здесь мы открыты, и будем беззащитны до тех пор, пока мы не достигнем церковного двора. Идем."

Он взял меня за руку и повел по извилистой улице, мимо закрытых дверей и разбитых окон, где то тут, то там горела красным огнем или белыми искрами лампа. Раз или два дергалась занавеска, на мгновение выглядывало лицо и исчезало. Многие здания слева от нас были вырублены в самом холме. Мы поднимались, следуя изгибу скалы, все выше и выше, булыжники под моими ногами были неровными.

Миновав башню из гладкого черного камня, мы достигли места, где широкий проспект делил пополам наш узкий переулок. Слева от нас он поднимался на холм, петляя по возвышенности из грубого камня в направлении акрополя, а справа спускался к нижним частям города. Дорога была широкой, вымощенной дугообразным булыжником, и лишь немногие огни горели в мрачных окнах пустых домов и мертвых магазинов. В этих разрушающихся зданиях, в белых статуях ангелов и героев, чьи потрескавшиеся и сломанные конечности все еще поддерживали крыши и стены, было вневременное искусство. Этот стиль что-то всколыхнул в моей душе, воспоминание о древнем мире, а не о какой-то далекой эпохе будущего.

Мы повернули налево и втроем поспешили вверх по дороге.

Я двигался, как человек во сне, позволяя Рэгу вести меня. Мне и в самом деле