Беспокойные боги - Кристофер Руоккио

женщиной - хотя я и не знала ее хорошо. У меня нет желания заменить ее. Но я сделаю тебя принцем королевства. Это хоть какая-то защита… и я буду… была бы добра к тебе". Она нервно улыбнулась.

"Ты не..." Я чуть не поперхнулся. "Ты не должна этого делать".

"Я же сказала тебе, - улыбнулась она, - я хочу. Как ты думаешь, почему меня все эти годы держали во льду?"

По крайней мере, на одну загадку был дан ответ. Почему она - одна, похоже, среди своих братьев и сестер - была сохранена от разрушительного воздействия времени. Берег ли ее Император? Надеялся на мое возвращение? Я почувствовал внезапную жалость к ней.

"Адриан..." Ее голос прозвучал внезапно очень далеко. "У тебя кровь".

"Я... что?" Я покачнулся, дотронулся до лба, обнаружил, что он все еще влажный, но пальцы покраснели.

"Ты в порядке?" - спросила она. "Что-то случилось?"

В отдельной ванной было зеркало. Мне оставалось только обогнуть угол, чтобы посмотреть в него.

"Ковер!" Голос Селены затих.

Посмотрев вниз, я увидел темные пятна на зелено-золотом ковре. Пока я смотрел, с пальцев левой руки капала кровь. Я поднял ладонь, чтобы посмотреть на нее, провел по окровавленной коже, чтобы найти рану. Кожа сползала, отслаиваясь как с ладони, так и с кончика пальца. Я зашипел от внезапной боли. "Позови Ниму", - попросил я.

Она не двигалась.

"Свет!" крикнул я, приказывая лампам в ванной.

Они ожили, как по заказу, обнажив зеркало в позолоченной раме и мое отражение одновременно. Кровь текла у меня с головы, из следов от когтей Сириани, украшавших мою левую щеку. Я обливался кровью. Плакал. Обе мои руки кровоточили.

"Самек!" произнес я и понял. Левиафан укусил меня. "Она отравила меня!"

"Самек?" Селена по-прежнему не двигалась.

"Капелла!" сказал я, не в силах оторвать взгляд от своего отражения. "Ты опоздала".

Она сказала, что это для блага королевства.

Неудивительно, что ее тон изменился. Она уже убила меня.

"Она схватила меня за запястье", - вспомнил я. Должно быть, в ее кольце была игла. "Дисфолид".

Лицо Селены, скрытое под белой пудрой- стало еще белее.

Я знал, что должно произойти, знал, как мало времени осталось. Я видел, как Иршан умер от яда священников в Большом Колизее. Он распался за считанные секунды, его слизь пропитала мою одежду.

"Иди, Селена!" настаивал я. "Не смотри!"

"Но!"

"Не смотри!"

Кожа на моем лице уже начала обвисать, веки опускаться. Было так жарко, и я знал, что этот жар - предвестник последней лихорадки. Должно быть, доза, которую дала мне Самек, была меньше, чем та, которую принял Иршан, или же яд отсрочил свое действие, чтобы я успел добраться до своих аппартаментов до того, как он заберет меня. Я закашлялся и забрызгал кровью зеркало и мраморный туалетный столик. Селена закричала. Я увидел, что она стоит, не шелохнувшись, в дверях ванной комнаты. Я схватился за край туалетного столика, привалился к нему и почувствовал, как что-то хрустнуло в моем плече. Я задохнулся, но из-за удушья появилось только больше крови.

Я с трудом дышал, слышал хрипы и чувствовал, как бурлящая жидкость быстро заполняет мои легкие. "Нима!" закричала Селена, и я почувствовал, как что-то ударилось о пол у моих ног. Я посмотрел вниз. Моя левая рука отвалилась. Плавящаяся плоть - красная кровь, желтый гной - стекала по ребристому черному адаманту фальшивых костей, которые дал мне Кхарн Сагара.

Мгновение спустя я упал.

В дверном проеме рядом с Селеной появился Нима, оливковое лицо которого было совершенно без единой кровинки. "Доми! Мастер Адриан!"

Я потянулся к нему правой рукой и увидел, что два пальца, которые сделал для меня доктор Элкан, отвалились. Кровь пропитала мою рубашку. Каждый дюйм моего тела был красным.

"Нима!" я задыхался, кашляя. Было так жарко! А боль! Это было хуже, чем все, что я мог вспомнить, хуже, чем все муки Дхаран-Туна, хуже, чем фантомные боли, которые Урбейн придумал и испытывал через свой ошейник, хуже, чем любая травма, полученная в бою, хуже, чем момент шока, когда меч Аранаты снес мне голову. Я чувствовал себя так, словно каждый мой нерв был ободран и пропущен через шестерни из необработанного железа. Каждый мой атом был обнажен, но я не мог даже закричать.

Я умирал. Самек убила меня.

Дисфолид.

Яд священника. Поцелуй русалки...

От меня не останется ничего, кроме моих фальшивых костей, крови и слизи.

"Кассандра!" прохрипел я, и снова Кассандра.

Во второй раз я не услышал своего голоса. В глазах потемнело. Селена и Нима, казалось, парили надо мной, страх и ужас были написаны на их лицах.

Кассандра! Я молился, чтобы слова вырвались наружу. Лориан! Лориан… Альбе… найди… Альбе . . . доверься… Лориан…

Они должны были действовать быстро, пока не опустился занавес и не появились ножи. Самек убила меня… убьет их следующими...

Агония ослабевала, превращаясь в серую ноющую боль - мое зрение тоже стало серым. Последнее, что я увидел, были глаза Селены - зеленые, как малахит, как глаза Кассандры. Я почувствовал на себе руки - хотя у меня не было кожи, которой можно было ощущать. И все же они несли меня, тащили прочь, поднимали все выше, глубже во тьму, которая, завывая, ждала меня.

Эти зеленые глаза наблюдали за мной, и я чувствовал их жалость, их боль и огромную, как планеты, любовь, изливающуюся на мои страдания, хотя их владелец не пошевелился, чтобы остановить мою боль.

И я знал… знал, что мертв.

Последней мыслью, прежде чем мой мозг окончательно растворился и вытек на пол, было то, что Кассандра осталась одна. Они убили меня. Они убьют и ее.

И я ничего не мог сделать.

Ничего… ничего... ничего...

А потом я вообще стал никем.

 

ГЛАВА 38

САЛТ И РЭГ

Тьма.

Я мог вспомнить тьму еще чернее, мог слышать, как она воет, ревет вокруг меня.

Затем стало тихо. Все было тихо.

Мое имя, подумал я, - мне показалось, что это я подумал. Меня зовут Адриан.

Я попытался заговорить, пошевелить ртом и челюстью. Был ли у меня вообще рот? От одной мысли мне захотелось разозлиться, закричать, проверить пределы своей человечности. Но не мог пошевелиться. Я помнил зеленые глаза. У Валки были зеленые глаза. Или это был кто-то другой?

И кто такая Валка?

Я плакал? Мне хотелось плакать. Перестать.

Кап.

Вода. Этот звук был звуком воды, падающей с какой-то высоты.