Наследники или ренегаты. Государство и право «оттепели» 1953-1964 - Павел Владимирович Крашенинников

в первую очередь региональные проблемы было совершенно недопустимо с точки зрения руководства страны. По этому поводу Н. С. Хрущев заявил: «Переход на территориальное управление не должен привести к снижению накоплений, чтобы не потерять важнейшего источника для развития нашего хозяйства. Наши социалистические накопления мы должны распределять, исходя из общегосударственных интересов. <…> Если ослабить в этом вопросе централизованное руководство, то средства будут распылены и могут тратиться не на расширенное воспроизводство, а на такие вещи, как строительство дорог и другие местные нужды, на которые мы пока не можем выделять больше определенной доли накоплений»[93].

Совнархозы стали укрупнять, их количество резко снизилось. С 1961 г. начался процесс массового возвращения в Москву бывших министров, которые были востребованы в формируемых органах управления. В утвержденном 17 сентября 1964 г. Положении о совете народного хозяйства экономического района[94] вертикаль управления, в которую встраивались совнархозы, настолько разрослась, что прекратила быть вертикалью. Фактически положение 1964 г. сводило на нет всякую самостоятельность совнархозов в использовании кадров, денежных средств, машин и оборудования. Жесткая регламентация управленческой деятельности и необходимость многочисленных согласований ликвидировали важнейшее преимущество совнархозов – оперативность управления.

Обычное для советского регулирования искажение до полной неузнаваемости нормативного документа в результате вмешательства директивного способа управления в рамках Права катастроф. Центр невозмутимо наблюдал грызню между регионами и Госпланом, между регионами и снабжающими организациями, между регионами и оставшимися министерствами. И каждый раз, шаг за шагом он становился на сторону централизации. Так что руководство ЦК партии и бюрократия сами же подорвали этот экономический эксперимент.

Возврат к отраслевой системе управления промышленностью и строительством был оформлен решением Пленума ЦК КПСС в конце сентября 1965 г.[95] уже без Хрущева.

§ 4. Передача Крыма

В начале главы мы говорили, что оттепель может восприниматься по-разному, в том числе как слякоть, вызывать неприятные последствия и связанные с ними эмоции. Это в полной мере относится к передаче Крыма от России Украине.

Казалось бы, по тому времени рутинный административный акт, которых до и после войны было немало, показал всю сущность и последствия Права катастроф – директив, принимаемых верхушкой партии (Президиумом ЦК КПСС), затем оформленных республиканскими и союзными законодательными органами. 19 февраля 1954 г. Президиум Верховного Совета СССР издал Указ о передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР[96].

Передача произошла через год после смерти Сталина. Напомним, что сам вождь менял административно-территориальные границы неоднократно, наиболее крупные изменения были перед и после Великой Отечественной войны[97]. Чувства и родственные связи советских граждан вождей (настоящих и мнимых) не интересовали: во главу угла ставились прежде всего политические или управленческие задачи.

После боевых действий и депортации крымских татар, греков и болгар Крым представлял собой пустыню без жилья, с разрушенной инфраструктурой и сильно уменьшившимся населением, которому просто было негде жить. В государственной торговле (на всю область в 1953 году работали 29 продуктовых и 11 промтоварных магазинов[98]) отсутствовали овощи и фрукты, а от переселенцев из Центральной России власти требовали, чтобы вместо привычной картошки они возделывали незнакомый им виноград.

Сразу после освобождения Крыма в 1944 г. его восстановление было возложено Советом Министров СССР на руководство Украины. Хрущев, возглавлявший тогда Компартию Украины и Совет Министров УССР, выступил с предложением передать Крым Украине. Однако Сталин, активно развивавший в годы войны имперский нарратив, видимо, учел культурно-историческое значение Крыма для «великого русского народа» и это предложение не поддержал.

Крым всегда был и остается символом славы русского оружия «со времен Очакова и покоренья Крыма», Крымской войны 1854 г., Гражданской и Отечественной войн. Не сказать, что решение о передаче Крыма вызвало волну недовольства, но, как говорится, осадочек остался (причем, как выяснилось, надолго) и дал о себе знать в момент распада СССР.

Коллективное руководство, сменившее Сталина, напирало на «интернациональную сущность коммунизма» и такие мелочи, как национальная гордость великороссов, в расчет не брало – его это не интересовало. Напомним, что в 1954 году СССР возглавлял Маленков, а Хрущев пока еще был вторым человеком, и борьба за лидерство в государстве была в самом разгаре.

Решение, как уже было сказано, принималось на Президиуме ЦК КПСС, на котором председательствовал Маленков, а потом – на Верховном Совете, который возглавлял Ворошилов[99]. Так что консенсус по этому вопросу в верхушке партии и правительства был. 26 апреля Верховный Совет СССР Законом «О передаче Крымской области из состава РСФСР в состав Украинской ССР» постановил внести соответствующие изменения в статьи 22 и 23 Конституции СССР[100]. Были внесены соответствующие поправки в Конституции СССР[101], РСФСР[102]и УССР[103].

Пользу из этого извлек, конечно же, Никита Сергеевич, продавивший наконец свою идею на волне очередной кампанейщины – подготовки к празднованию 300-летия воссоединения России и Украины (300-летие Переяславской рады). Он, как бывший руководитель Украины, продемонстрировал знание проблемы и умение добиваться необходимых для него решений. Вместе с тем отдаленные последствия этого, казалось бы, логичного управленческого решения оказались весьма плачевны. И это не единичный пример директивного подхода к проблеме национально-территориального деления страны, не учитывавшего многочисленные культурные и национальные особенности в мультинациональном государстве.

Кроме прочего, в начале 1954 г. Хрущев заставил всех подчиняться его воле, показал свои политические права на державную наследственную массу, оставшуюся от Иосифа Виссарионовича.

Советский Союз был весьма своеобразной федерацией. Кстати, этого слова в союзной Конституции не было, использовалось, как мы знаем, слово «союз» – союз 15 республик, при этом имеющих право выхода из СССР. Право, как и многие другие, провозглашенное, но не реализуемое. Ленин говорил, что должно быть право входа и выхода, и упор, конечно, делался на вход. Это право украшало демократический текст Основного закона 1936 г., было оно и в Конституциях 1918 г., 1924 г. и 1977 г.

С течением времени такое право оказалось миной замедленного действия, которая взорвалась уже на рубеже XX и XXI веков. Наиболее жесткий удар получили жители Крыма. Тяжелые последствия директивного подхода к территориальному делению страны бывшие советские граждане и их потомки будут ощущать длительное время.

Что касается сегодняшней ситуации – начала XXI века, то социальная, политическая реальность теперь совсем другая: был проведен референдум, жители полуострова высказались за вхождение Крыма и Севастополя в состав Российской Федерации. Причин такого волеизъявления множество – как объективных, так и субъективных. Главное, полагаем, – это ограничение использования русского языка, препятствие деятельности Русской Православной Церкви. Люди разных национальностей, объединенные этими и другими ценностями, в большинстве своем стали чувствовать себя людьми второго сорта. Абсолютное большинство жителей полуострова приняли соответствующее решение