Давайте помолимся! - Аяз Мирсаидович Гилязов

кровати, боком примыкающей к окну, не поднялся, ничего не сказал, лежит лицом к окну и молчит. И к обеду тоже не встал, ничего не ел, судя по всему, его давит немалый груз бед-печалей, раз он даже от еды отказывается. Вечером врач снова зашла в нашу палату, помяла больным животы и другие внутренние органы. Вырез платья под врачебным халатом, оказывается, не до конца застёгнут. Когда она нагнулась во время пальпации живота, покачивающиеся в такт движениям рук продолговатые, крепкие груди затмили всё вокруг. Ниспадающие на обе щеки, кудрявые, чернявые пряди, едва заметно касаясь, ласкают моё лицо, от аромата кружится голова, закрываются, увлекая в мир грёз, глаза. А она, понимая готовность хворых арестантов с жадностью занырнуть в волшебные, манящие глубины, виднеющиеся между грудей, довольно улыбается. Все знают, что она овдовела, поговаривают, что в Москве, у бабушки осталась её пятилетняя дочка. Новый пациент за короткий срок много всяких подробностей узнаёт о симпатичном лечащем враче. Сразу после ухода врача палата оживает, и самые грустные, и ершистые наперебой начинают хвалить её мягкие руки, сравнивают смуглые груди с артиллерийскими ядрами, долго, пока рты окончательно не пересохнут, обсуждают увиденное во всех подробностях, поправляя и дополняя друг друга. Про всё знает палата, мысли и оценки не меняются, они от сегодняшних больных переходят к завтрашним. Есть только одна тайна, разгадку которой палата не знает! Почему такое особое, очень тёплое, близкое отношение врача к туповатому пациенту у окна? Они давние знакомые, что ли? «И по утрам-вечерам не обделяет вниманием, и днём заходит», – с удивлением, с лёгким испугом, с оглядкой и подозрением поведали мне «ветераны» палаты.

Я его только вечером, очень поздно смог разглядеть. Глянул и непроизвольно вскрикнул: «Дима!» Обрадовался он или удивился, я так и не понял, завернувшись в тоненькое одеяло, я подсел к нему. «Ты тоже здесь, Дима!» Это был Сергей Курский, человек, деливший в Актасе еду с Абдуллой Али-казы, один из тех, кто своим малословием, таинственностью неизменно привлекал моё внимание, человек-загадка, самый странный и непонятный. Этот человек, прощаясь со мной в Актасе, сказал: «Помни, возможно, мы ещё встретимся!» Вот мы и встретились! Как мы ни пытаемся убедить себя: «Широк! Широк!», но мир всё-таки узок, очень узок! Дима в пять раз худее себя прежнего, кожа да кости, между впалых щёк торчит нос, больше похожий на клюв бекаса. Чёрные очки то ли потерял, то ли посчитал ненужным прятать лицо, от его пронизывающего, словно меч, взгляда мне стало не по себе. Бывают же такие люди, способные одним взглядом пригнуть всё живое к земле!.. Дима не спешил оказаться в моих широко расставленных объятиях, худыми, холоднючими руками немного подержался за меня и повернулся спиной. Когда знакомый, близкий тебе человек поворачивается задом, поневоле удивишься, начнёшь копаться, не совершил ли ты какую-нибудь ошибку по отношению к нему. Думаю, вспоминаю, разматываю клубок нашего знакомства, снова сматываю, но ни одной ошибки не нахожу. В тот вечер мы по-человечески не поговорили, и на второй, и на третий день Дима не подпускал меня к себе. Правда, и с другими не вступал в беседу этот человек со страшным взглядом, сияющему врачу, с улыбкой приближающемуся к нему, он тоже ничего толкового не ответил, что-то пробурчал, поводил острым подбородком туда-сюда, мол, вот такие у меня дела, как хочешь, так и понимай. Дима лежал среди мающихся животом, но в туалет, как мы, не частил, и лекарства ему совсем другие давали. Мы все это видели, отношения Димы и врача Рахиль вносили некоторое приятное разнообразие, оттенок загадочности в наши серые будни, и потому мы по большей части обсуждали именно их. Поскольку Дима не проявлял тёплых чувств ко мне, то и я к нему, можно сказать, больше не подходил. Три дня миновало, а может, и все четыре, он особым, многозначительным жестом подзывает меня к себе. Подтянув ноги, приготавливает мне место на кровати. Сажусь. Дима лежит на спине, худые, длиннопалые руки подложены под голову, уперев злые, бездонные, как чёрные озёра, глаза в потолок, он начинает говорить. Я понял, он хочет выговориться, измучили, видать, его тяжёлые думы, рвутся наружу.

«Происходящие на земле изменения, конфликты, из стороны в сторону мотающие людские судьбы волны, и даже переломные мгновения в отдельно взятых судьбах – ничто не бывает случайным. Делами земного шара управляет Космос! Причина всех изменений – Вселенная! В начале тридцатых годов в Калуге жил учёный по фамилии Чижевский176. Слышал о таком? Именно что нет, и никто его не знает. Мир забыл Чижевского. А ведь он доказал, что социальные подъёмы, например, бунты, войны и революции, можно предугадать, предсказать заранее, если жить по небесным канонам Космоса. Учеником Циолковского177 был Чижевский! Великая личность! Космос правит нашим миром!.. Чижевский с помощью хронологических таблиц вывел законы Космоса и написал об этом книгу. Я верил в эти законы и жил, целиком полагаясь на учение Чижевского. И, наблюдая последовательность и взаимосвязь всех событий, многое сумел понять. Я давно понял, что Октябрьская революция перетряхнёт русское государство. Почему Россия в числе первых возвела в пророки Маркса и Энгельса?.. Потому что под влиянием Космоса русское государство рухнет… Ведь учение Ленина простое, как таблица умножения, его нужно только выучить… И вообще, обман быстрее впитывается в сознание людей. А истину не столько понять сложно, сколько принять… Редким людям ниспослан такой дар: вступать в контакт с Небом, с Космосом, чтобы обрести, понять и донести до других Истину. Одним из таких людей был я… Говорить «на моём веку» разрешено лишь пожилым людям. Но кто сможет сказать, кому во сколько лет суждено постареть? Лермонтов умер в двадцать семь. Но в этом возрасте поэт уже был стариком. Он оправдал своё существование, до конца выполнил миссию на Земле. Разве это не старость?.. По моим подсчётам, после смерти кровавого тирана, катавшего в ладонях Земной шар, на долгие годы должны бы воцариться мир и счастье. Но события в Кенгире и Джезказгане, смерть шестисот невинных душ неожиданным образом перевернули все мои мысли. Ленинизм – согласишься ты с этим или нет – вселял в людей надежду, другое дело, каким способом он это делал, в основном, конечно, насильственным, из-под палки. Созданное по приказу из Космоса экспериментальное государство, наконец-то, развалилось… что привело меня к абсолютному непониманию приказов Космоса. На Земле всё перепуталось. Как будут жить с сегодняшнего дня простые люди? Ведь они составляют большинство населения, но во что они будут верить, на