Хроника моей жизни - Савва (Тихомиров)

15-гo числа я отдал ему последний долг, совершивши над ним отпевание в Холодногорской церкви, приписной к Покровскому монастырю. Там, близ алтаря, он был и погребен. Рассудительный, любознательный и благочестивый был старец, да будет ему вечная память![562]

13-го числа, в воскресенье после литургии, получен был мною, наконец, из Святейшего Синода от 8 мая зa № 1475 указ о бытии мне епископом Тверским и Кашинским.

19-го числа мною получено было письмо из Москвы от преосвященного Можайского Алексия, который от 15 числа писал:

«Примите мое искреннейшее поздравление с новым назначением Вашим на святительскую кафедру древней и славной Церкви Тверской. Наконец Пастыреначальник Иисус Христос Вас, истинного и коренного великорусса, после немаловременного служения на престолах белой и малой России возвращает опять в великую Россию. Полагаю, что сие возвращение в великую Россию, и притом на кафедру древнюю, не может не радовать Вашего сердца. Слава Господу, тако благоволившему! И да сохранит Он Вас, преосвященнейший владыко, на многая лета для блага Святыя Церкви Своея! При проезде Вашего преосвященства чрез Москву я надеюсь лично принести Вашему преосвященству мои поздравления.

У нас в Москве новый владыка. Пришествие его к нам было с миром и великим торжеством. Викарии приветствованы были необычайно милостивым словом владыки в Чудовом монастыре, где представлялось ему духовенство по прибытии его в Москву. O духовенстве владыка изволил отозваться также с похвалою, но с некоторым замечанием, которое проникло и в газеты. Торжественное вступление владыки в Успенский собор было 10-го числа. Помолитесь, преосвященнейший владыко, чтобы служение мое Господу при новом владыке было в мире и с пользою для дела и для моей души. В Бозе почивший владыка был мне как истинный и родной отец. Нет с моей стороны большего и искреннейшего желания, как то, чтобы и отношения нового владыки ко мне были таковы же. Дай Господи!»

В ответ на это писал я от 21-го числа:

«Приношу Вам сердечную благодарность за братское поздравление и искреннее сочувствие по поводу моего нового назначения.

Еще более благодарю Вас за Ваше братолюбное приглашение меня под свой кров во время предстоящего мне проезда чрез Москву, как пишет мне o том Высокопетровский отец казначей. Предполагаю выехать из Харькова в будущий понедельник, 28-го числа. Впрочем, о времени своего выезда и прибытия в Москву я буду телеграфировать Вашему преосвященству с дороги.

Приветствую Вас с новым архипастырем. Дай Бог, чтоб доброе начало было верным залогом дальнейших мирных между Вами отношений, ко благу и назиданию московской паствы.

При личном свидании надеюсь о многом побеседовать с Вашим преосвященством искренно и откровенно».

24-гo числа я получил письмо из Москвы от А.Е. Викторова. «Поздравляю Вас с перемещением на новую кафедру, но, признаюсь, не понимаю хорошо, повышение ли это для Вас на иерархической лестнице или просто перемещение.

Для меня ясно одно лишь: что Харьковский климат не в пример лучше Тверского; конечно, там и дачи арxиepeйской нет такой прелестной, как Ваше бывшее Всехсвятское, да и книг нельзя будет выписывать столько, сколько Вы выписывали в Харьков, т. е. средств будет меньше.

Вообще в Вашем перемещении я вижу одно лишь удобство: Ваше преосвященство будете ближе к Москве и к Петербургу. Но и это удобство пойдет в пользу больше для нас, чем для Вас. Я хочу сказать, что Вы будете теперь лишь в 6-ти часах от Москвы; значит, можно будет иногда приехать к Вам просто отобедать или вечер провести, а потом и обратно.

Желаю Вам успешно покончить дорожные сборы, особенно по перевозке библиотеки, и поскорее приехать к нам».

25-го числа, в пятницу, часу во втором пополудни, стало собираться в мою залу городское духовенство к обеденному столу, устроенному на его счет по случаю моего выезда из Харькова. Когда все было готово, мне доложили об этом, и я вышел из своего кабинета. Принявши от меня благословение, все сели зa трапезу. Обед этот был чисто семейный: исключительно присутствовали на нем отцы протоиереи и иереи г. Харькова и близлежащих сел, настоятель Святогорской Успенской пустыни, секретарь духовной консистории и эконом архиерейского дома (всего до 40 человек). В продолжение стола пел хор архиерейских певчих и говорились, по заведенному обычаю, речи.

По выходе из-за стола мною вручен был кафедральному отцу протоиерею образ Христа Спасителя в благословение всему Харьковскому духовенству с просьбою поставить сей образ навсегда в кафедральном соборе.

27-го числа, в воскресенье и в день обретения мощей преподобного Нила, Столобенского чудотворца, я служил последнюю прощальную литургию в Харьковском кафедральном соборе, куда собралось на этот раз все харьковское духовенство. После отпуска, разоблачившись и возложивши на себя мантию, я приложился, при пении певчих «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко», к местным иконам и чудотворной иконе Божией Матери Еллинской. Затем‚ ставши на амвон, произнес к своей пастве прощальную речь[563].

В 3 часа пополудни я предложил у себя скромную трапезу для старшей монастырской братии и для некоторых представителей местных епархиальных учреждений.

28-го числа слушал позднюю литургию в Покровской монастырской церкви и после литургии простился с монашествующею братиею, благословивши ее образом преподобного Саввы Вишерского.

В 3 часа пополудни я вошел в крестовую церковь, куда собралось духовенство и немалое число граждан; приложившись к святому престолу и местным иконам и благословивши народ, я сел в экипаж и отправился на станцию железной дороги в сопровождении немалого числа экипажей. По распоряжению начальства железной дороги, мне предложен был вплоть до Москвы особый, так называемый министерский вагон. Оставшись в вагоне один, я, после крайнего утомления и после разнообразных впечатлений дня, погрузился в глубокий сон.

Около 7-ми часов вечера прибыл в родную Москву. На станции встретил меня иеромонах Саввинского подворья отец Сергий и, посадивши меня в карету, запряженную четвернею в шорах, привез на подворье, где преосвященный Алексий встретил меня с распростертыми объятиями и самою искреннею любовию. Сейчас же предложен был мне чай и затем ужин.

30-е число – среда, утро ясное, но очень холодное. Весь этот день провел я в путешествии по Москве. Прежде всего заехал в Иверскую часовню для поклонения чудотворной иконе Божией Матери; затем отправился в Успенский собор, где слушал литургию, но по причине холода не мог достоять оную до конца: поспешил отогреться в келлиях Синодального ризничего, отца архимандрита Иоcифa.

Затем осмотрел Патриаршую ризницу и библиотеку, при чем невольно пробудились во мне самые приятные и разнообразные воспоминания o минувшем невозвратном служении моем в должности ризничего.

Из Кремля отправился я на Троицкое подворье для представления новому