Происхождение видов путем естественного отбора - Чарльз Роберт Дарвин

на истинное соотношение двух или более видов, суть особенности, унаследованные ими от общего прародителя, и что всякая истинная классификация есть генеалогическая; что та скрытая связь, которую бессознательно ищут натуралисты, заключается именно в общности происхождения, а вовсе не в каком-то неведомом плане творения, способе выражения общих положений или в приеме простого сближения и разделения более или менее сходных предметов.

Но я должен выразить мою мысль гораздо полнее. Я думаю, что построение в пределах одного класса групп, находящихся в соответствующем подчинении и соотношении друг с другом, чтобы быть естественным, должно быть строго генеалогическим; но что размеры отличий в разных ветвях или группах, хотя и находящихся на одной и той же степени родства к их общему производителю, могут сравниться весьма значительно, так как они зависят от разных степеней изменений, пройденных этими группами; это и выражается размещением форм по равным родам, семействам, подотрядам и отрядам. Читателю будет понятнее, что подразумевается под этим, если он возьмет на себя труд обратиться к диаграмме, приложенной к четвертой главе. Предположим, что буквы A–L обозначают родственные роды, существовавшие в течение силурийской эпохи и происшедшие от еще более ранних форм. В трех из этих родов (A, F и I) вид сохранил своих изменившихся потомков до наших дней, и эти потомки представлены 15 родами (a14—z14), отмеченными на самой верхней горизонтальной линии. Все эти изменившиеся потомки каждого взятого вида по крови или по происхождению находятся на одной степени родства, и метафорически их можно назвать кузенами в миллионной степени; но они очень сильно и в весьма разной степени разнятся друг от друга. Формы, происшедшие от А, теперь распались на два или на три семейства, образующие определенный отряд, отдельный от того, который произошел от I, тоже распавшись на два семейства. Существующие виды, происшедшие от А, не могут быть помещены в один род с прародительским А, точно так же как виды, происшедшие от I, не могут быть помещены в один род с I. Но существующий род F14, можно предположить, изменился лишь в слабой степени и может быть совмещен с прародительским родом F, пример чему представляют немногие еще существующие силурийские роды. Таким образом, сравнительное значение различий между организмами, находящимися друг с другом на одной степени кровного родства, сделалось весьма различным. Однако их генеалогическое соотношение остается совершенно одинаковым не только в настоящее время, но и в каждый последовательный период их развития. Все измененные потомки А унаследовали что-нибудь общее от их общего прародителя, точно так же как и потомки I, и так будет с каждой соподчиненной ветвью потомков на каждой последовательной стадии. Однако, если мы предположим, что какой-нибудь А или I изменился настолько, что утратил все следы своего родства, в таком случае и его место в естественной системе будет утрачено, что, по-видимому, действительно случилось с некоторыми из ныне живущих существ. Все потомки рода F на протяжении всей линии их развития, как предположено, изменились очень мало и образуют один род. Но этот род, хотя стоящий весьма изолированно, еще занимает свое настоящее промежуточное положение. Изображение групп в том виде, как это дано в диаграмме на плоскости, слишком просто, потому что ветви расходились во всех направлениях. Если бы названия групп написать просто в один ряд, в таком случае представление о группах было бы еще менее естественным, и общеизвестно, что в ряде на плоскости невозможно представить даже соотношение, которое мы находим в природе между существами одной и той же группы. Таким образом, естественная система представляет генеалогическое распределение существ, как в родословном дереве, но размер изменений, пройденных равными группами, выражается в размещении их по разным так называемым родам, подсемействам, семействам, подотрядам, отрядам и классам.

Этот взгляд на классификацию заслуживает того, чтобы быть поясненным на примере, взятом из области языков. Если бы у нас была полная генеалогия человеческого рода, то генеалогическое размещение разных племен дало бы и наилучшую классификацию разных языков, употребляемых во всех странах света; для включения всех исчезнувших языков и всех переходных, слегка разнящихся наречий это была бы единственная возможная система. Но может быть, что некоторые из древних языков изменились очень мало и дали начало немногим новым языкам, тогда как другие изменились очень сильно в зависимости от расселения, изолированности и степени цивилизации разных племен, связанных происхождением, и дали начало многим новым наречиям и языкам. Разные степени различия между языками одного и того же корня могут быть выражены установлением групп подчиненного значения; но истинная или единственно возможная система построения все же должна быть генеалогической; и она была бы естественной в самом строгом смысле, потому что она могла бы связать вместе все языки, как исчезнувшие, так и современные, на основании их теснейшего родства и представить родословную и происхождение каждого языка.

В подтверждение этого взгляда коснемся классификаций разновидностей, относительно которых мы знаем или предполагаем, что они произошли от одного вида. Они группируются, образуя виды, точно так же как подразновидности входят в состав собственно разновидностей; а в некоторых случаях, как, например, с домашним голубем, можно установить и еще другие степени различий, т. е. при этом придерживаются приблизительно тех же самых правил, что и при классификации видов. Авторы настаивали на необходимости распределять разновидности по естественной, а не по искусственной системе; нас, например, предостерегают от соединения двух разновидностей ананаса только на основании очень большого сходства их плода, хотя он и является наиболее важной частью; никто не соединит шведскую и обыкновенную брюкву, хотя их съедобные утолщенные стебли так похожи друг на друга. Какая бы часть ни оказалась наиболее постоянной, ею пользуются для классификации разновидностей. Так, известный агроном Маршаль говорит, что рога очень полезны в этом отношении, когда имеют дело с крупным рогатым скотом, так как они менее изменчивы, чем телосложение, масть и т. д., напротив, когда имеют дело с овцами, рога малопригодны, потому что малопостоянны. Относительно классификации разновидностей я убежден, что если бы мы имели их родословную, то генеалогическая классификация была бы всюду предпочтена другим; и в некоторых случаях попытки к этому действительно были сделаны. Потому что мы можем быть уверены, что, велики или малы изменения, в силу принципа наследственности нами соединялись бы такие формы, которые близки друг к другу в наибольшем числе точек соприкосновения. Так, что касается голубей-турманов, хотя некоторые из их подразновидностей и разнятся друг от друга по такому важному признаку, как длина клюва, однако все соединяются вместе вследствие их привычки кувыркаться; но коротколобая форма почти или совсем утратила эту привычку, несмотря на это, мы все-таки без всякого колебания оставляем ее в