Я буду ждать тебя в Уиже - Андрей Соколов

– Если бы всё было так просто, Валери. Давай спать! – предложил Сергей. – Завтра летим к океану, в Санто Антонио.

– Я с тобой! Анри дал неделю, уже суббота. За два дня можем успеть, и пилотов прибавилось.

– The night brings counsel, Valery[13]

– Душно сегодня! – она приткнулась к нему спиной под крепкую руку, – Почитай мне про снег и бродягу, и я усну. Люблю, как звучат эти стихи. Сергей задумался и тихо начал:

Тёртым мелом, тонким белым, пекарной мукой

Осыпается неспелый вечер городской.

Бьётся ветер в паутине света жадных фонарей.

Черно-белая картина на обочине моей.

Серая картина, только светофор

Красит перекресток всем наперекор.

Красит своевольно, дерзко, даже зло,

Как задира школьный, что разбил стекло.

На четыре края мне судьбу гадает.

Снег уже не тает, а под ним тепло.

* * *

Из Луанды в среду командир Бондарев прилетел целым звеном. Руслан (Ан-124) в брюхе привёз ещё две зелёные «восьмёрки» для отряда в Уиже. Ребят на лётном поле встречали на ура. Экипажи были знакомы по Союзу – и лётчики, и переводчики. Семь машин. С техниками сорок человек – полноценная эскадрилья на базе, не стыдно вечером зайти к местным на дискотеку. Избранность на краю земли пьянила, виски с колой по вечерам ударяли в ноги – мешали танцевать.

Остаток недели командир сопровождал новые экипажи по ближним точкам. На побережье океана в Санто Антонио полетели «старики» – четыре борта, во главе с Дмитриевым на белом UN-04.

На северной окраине портового города был небольшой грунтовый, вполне приличный аэродром для малой авиации – ровная широкая площадка, защищённая с трёх сторон глубоким рвом.

«Восьмёрки» садились красиво, развёрнутым клином по всей ширине лётного поля, на каждую машину приходилось по сто метров полосы. Справа заходил Симаков, Скворцов – дальним слева, рядом борт Зуева. Дмитриев заходил крайним, по центру, ближе к Симакову. Его борт коснулся земли с хорошим запасом по полосе. Машина проскочила всю дистанцию, не сбрасывая оборотов. Когда, наконец, она увязла в грунте на краю площадки, до обрыва оставалось метров семь.

Первой на землю выскочила Валери. Увидев Волкова, она бросилась к нему как к спасителю, едва сдерживая слёзы.

– Я не виновата! Что он на меня кричит?! Сам виноват! – эмоционально бросала она руками назад, будто стряхивала с себя липкие слова.

Следом угрюмо топали Дмитриев и Храмов, два брата-акробата в синих теннисках и светлых шортах, яростно жестикулируя руками, что-то доказывая себе. Симаков вышел им навстречу.

– Что это было?

– Сажусь! Сбрасываю шаг-газ – не опускается, заклинил! Деревянная сидушка, на которой она летела, при касании земли углом воткнулась под штурманский рычаг!

– И чё? Первый раз, что ли? – грубо отчитал его Симаков. – Видишь, двигатели обороты не сбрасывают?! Какая разница, по какой причине?! Нет времени искать виновного! Шаг-газ на себя! Взлетел! В воздухе разобрался! Устранил проблему – посадил машину! Как вы вообще летаете?!

Симаков не стал ждать оправданий, повернулся к своим.

– Пойдём, Володя, отсюда! Глянем местных краеведов! – хлопнул он борттехника в спину, Волков по-братски обнимал и успокаивал свою приёмную сестренку. – Валери! Пойдём с нами. Мы в обиду не дадим! – хотел подбодрить девушку Илья. – Серёга! Придётся тебе, брат, приглядеть за аппаратом! – попросил он штурмана Бикбаева. – Пиво – за мной.

Со стороны рыбацкого посёлка тянуло гнилой рыбой и солёными водорослями. Где-то внизу невидимый прибой напевал тему «У хозяина бывает доброе сердце».

Экипаж Симакова и Валери вышел на небольшую улочку, мощёную старинным чёрным камнем, с глубокими ложбинами-колеями, протёртыми телегами, временем и, может, даже кандалами. Одноэтажная рыбацкая деревня расступилась бурыми саманными домами с окнами без рам. Во дворах хижин на рогатинах и верёвках бились на ветру обрывки серых парусов и сетей. Местные маркетанцы насторожились, завидев непривычную белую публику, но скоро осмелели и стали зазывать к своим самодельным ящикам-прилавкам, выставленным вдоль улицы у деревянных покосившихся дверей. Скудный ассортимент состоял из сомнительных напитков, сигарет и рыболовных крючков.

Заирское пиво «Скул» было роскошью. Жаренная в кляре саранча интересовала только мух. Волков нашёл способ поднять всем настроение, а заодно отделаться от коробейников – купил четыре банки пива. Жадно выпив свою, он стал набивать ею как мячом, а потом отдал пас Симакову, и скоро дружная команда, громыхая по мостовой, погнала банку вниз к океану. Валери не уступала парням в футбольном азарте, смеялась, дурачилась при каждом ударе, будто не она пять минут назад была на волоске от смерти.

– Парни! Теперь мой мяч! – подала она с ноги вторую банку. – Ту не ищи! Мальчишки подберут, им в радость! – веселилась девушка, когда Симаков запинал жестянку в сухую колючую траву.

* * *

Вертолётная группа возвращалась из Санто Антонио на базу. Страсти улеглись. Субботний вечер обещал доброе продолжение. Симаков шёл крайним, Авдеев пилотировал до захода на полосу, Валери прижалась бочком к Волкову на сидушке борттехника, как когда-то Лили. Ведущий Скворцов передал, что местный «Дуглас» выруливает на исполнительный старт, – посадка для всех по-вертолётному, сразу на стоянку. На подлёте к ангару, приблизившись к соседнему борту Зуева, Симаков вдруг заорал в гарнитуру:

– Ноль Седьмой! Влад! Завис на месте! У тебя шасси нет!

На земле забегали, засуетились. Техники подкатили скаты от грузовика. Влад ювелирно посадил машину без левого шасси на резиновую подушку. Все радовались, поздравляли экипаж Зуева с большой удачей, хлопали и обнимали Симакова.

– Ты чего такой смурной, Илья? – жал ему руку старший техник Борисов почти в сумерках.

– Шасси с обратной контргайкой, Василич, само-то не откручивается.

– Слушай, точно! – задумался тот.

– Две предпосылки за одну субботу, Володя, – многовато будет, – повернулся Симаков к Волкову.

– Тоже думаю, если бы не старый «Дуглас», сколько наших бортов сейчас валялось бы там на полосе?! – ответил тот, и оба они отвернулись от старшего техника в сторону летного поля.

Изгой или счастливец

Вечером кабачок «Напротив» превратился в улей. Тревоги субботы клубились в сигаретном дыму и таять не спешили. Официанты ангольцы лихо шныряли между столами с кружками, бокалами. Пиво, виски с колой текли рекой, но успокоить лётчиков не могли.

– Шасси сами не откручиваются! – в десятый раз за вечер повторил техник за соседним столиком.

– Коню понятно! Дело в том, что седьмая (UN-07) – на стоянке дальняя! Борт не виден часовым с перрона. А эти чернопёрые дятлы только себя охраняют у дверей, – авторитетно рассуждал его наблюдательный товарищ.

– Левая резьба спасла, – поставил кружку