Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко

Может показаться, что наказание Джона Мартина было данью традиционному неприятию шотландским правосудием инцеста. Возможно, это не совсем так, потому что фактически Мартин был наказан за изнасилование своей племянницы, и вряд ли исход процесса был бы таким же, если бы оба обвиняемых были привлечены к ответственности за инцест. Более того, оправдание Джона Лэйнга из Сент-Эндрюса, обвинявшегося в инцесте тогда же, 20 мая, свидетельствует, что светские суды становились все более снисходительны к этому виду сексуальных преступлений, так же, как это произошло с прелюбодеянием и супружеской изменой. После 1709 г. наказание, используемое в Шотландии за преступления, связанные с инцестом, редко применялись светскими судами, продолжая привлекать внимание судов церковной сессии.

Наиболее значительное изменение, зафиксированное судебным процессом 20 мая 1709 г., было связано со снижением значимости и актуальности Священного писания при управлении уголовным судопроизводством. Наказание шести из преступлений, по которым обвиняемые предстали перед судебной сессией, основывалось на библейском законе – книга Левит для инцеста, книга Исхода для ведовства, книги Левит, Исхода и Второзакокния – для супружеской измены, Исхода и Второзакония – для избиения родителей, Исхода – для оскорбления родителей, Второзакония – для богохульства, Бытия, Вторая книга Царств, пророка Иеремии и послание Коринфянам – для прелюбодеяния. Эти библейские тексты оказывали влияние на наказание преступлений, как это происходило во всех других протестантских государствах, однако в прощении, дарованном в Перте, эти библейские императивы были бессильны. Только при наказании инцеста во время этой выездной судебной сессии судьи обратились к книге Левит, и причина этого была лишь в том, что единственное определение этого преступления содержалось в Левите[915]. Но никто, ни сторона обвинения в лице Эльфинстона, ни защита, представляемая Эрскином, не обращался напрямую к авторитету Библии.

Снижение влияния Священного писания для судопроизводства по уголовным делам в начале XVIII в. не является уникальной особенностью Шотландии. Этот процесс имел место во всех протестантских государствах, будучи наиболее заметным в немецких землях, республиканской Женеве, в Нидерландах – все они ранее использовали закон Моисея для того, чтобы обосновать необходимость моральной чистоты, и для преследования моральных и особенно – сексуальных преступлений. Шотландия среди этих государств делала первые шаги в общем направлении.

Одна из причин заката влияния Библии в шотландском криминальном судопроизводстве заключалась в наступившем понимании юристами того факта, что библейские императивы подвержены различным трактовкам, а потому не могут быть основой для правовых процедур, предполагающих унификацию и единообразие. Законники, хорошо знакомые с правовыми коллизиями борьбы Генриха VIII за возможность получить развод с Екатериной Арагонской, не сомневались, что положения книги Левит могут быть истолкованы как запрет на брак с женой брата, при жизни последнего, тогда как в Книге Второзакония есть прямой запрет на брак даже со вдовой брата. И таких примеров, очевидно, можно было найти множество.

Хотя шотландские юристы начала XVIII в. могли не разделять мнения своих коллег, способствовавших разводу английского монарха, они, очевидно, были более искушены в судебном преследовании убийств их собственного века, расследование и судебное преследование которых также могло бы иметь библейские основы. В 1700 г. школьный учитель Роберт Кармайкл был доставлен в суд и обвинен в избиении до смерти рукояткой хлыста одного из своих учеников[916]. В его защиту стороны приводили разные ссылки на Библию, включая Книгу чисел, где речь идет о доведении до смерти без вражды, Книгу исхода, отсылающую к наказанию хозяином своего слуги веткой, а также другие случаи из этой же части Библии, повествующие о наказании и об убийствах с помощью смертельного и не смертельного оружия. Обращение в авторитету Священного писания в этом случае было исключительно предметом трактовки, в свою очередь ставшей предметом спора о том, какое толкование лучше и обоснованней и может быть применено в конкретном случае[917]. Но в конце концов была признана несостоятельность Библии в качестве текста, на основании которого может строиться защита или обвинение. В результате Кармайкл был осужден и приговорен к высылке из страны.

Аналогичная проблема интерпретации библейских императивов возникала и при разбирательствах сексуальных преступлений. В частности, евангелический сюжет о забивании камнями женщины, виновной в прелюбодеянии, одними комментаторами трактовался как руководство к действию, тогда как другие не видели ему юридического применения, утверждая, что «Спаситель явился не для того, чтобы быть судьей в таких делах»[918].

Большинство же детей, появившихся на свет в XVII и XVIII вв., будучи законнорожденными, не оказывалось перед лицом таких преступлений, по крайней мере, в начале их жизни. Мы знаем об этих исключительных случаях жестокости сексуальных преступлений и детоубийств, основанных на личном интересе и отчаянии, потому что арендаторы, сельские жители и горожане, часто действующие в рамках церковных правил, пристально следили за теми, кто мог быть сексуально активен вне брака или забеременеть. Согласно информации, предоставляемой священниками округа, собиравшими сведения для Старого статистического отчета, много детей умирало от оспы, хотя прививка в конце XVIII в. была довольно эффективна и способствовала снижению смертности во многих округах. Священник в Килмихаель-Глассари, округе, где Маргарет Кемпбелл была вынуждена признаться, указывал примерно восемьдесят лет спустя, что дети часто умирали от оспы в прошлом, но поскольку теперь стали делать прививки, болезнь редко была фатальной. Давая эти комментарии, священнослужитель указывал, что 44 % населения Глассари были моложе двадцати одного года, немногие были старше пятидесяти, и 26 % были в возрасте десяти и менее лет. В Глассари проживало семнадцать человек в возрасте между пятьюдесятью и семьюдесятью годами, сорок четыре – между восьмьюдесятью и девяносто, и пять в возрасте между девяносто и ста годами. Таким образом, перед нами типичный шотландский приход, где пожилые составляли меньше 3 % населения[919].

Одна из баллад XVIII в., авторство которой приписывается Анне Гордон Браун, содержит все признаки устного творчества, позволяет нам бросить взгляд на одно нетипичное рождение и называется «Ребенок Уотер». В ней Эллен доказывает себе, что она достойна «Лорда Джона» по своей силе, достигающей высшей точки, когда в одиночестве, лишь в окружении животных, она производит на свет их сына в cape[920].

В действительности немногим детям довелось родиться в конюшнях или сараях, «в странном месте в Бернагадде, в полном одиночестве в ночное время», но это в том случае, если их рождение не было внебрачным. Чаще рождения осуществлялись в кроватях, неважно – в скромных или величественных, при помощи повитухи, услуги которой, как правило, оплачивались деревней или зажиточной семьей. Мужчины-акушеры были редкостью до середины и даже конца XVIII в. Великий шотландский анатом, хирург и акушер Уильям Хантер практиковал в Лондоне, а не Эдинбурге, в