Да будет свет... - Анатолий Федорович Дьяков

возрастание в структуре товаров повседневного спроса доли импорта. Все это явилось прямым следствием проводимой либерализации цен и приватизации, начатых по-кавалерийски, наскоком, без прогнозирования возможных последствий. К 1993 году оптовые цены в промышленности в целом выросли в 34 раза, а в топливно-энергетических отраслях — в 80 раз, что вызвало лавинообразный кризис неплатежей в народном хозяйстве, разрывало хозяйственные связи Российской Федерации со странами — участницами СНГ, между предприятиями внутри самой России.

Экономическое состояние страны создавало неблагоприятный фон для внутриполитической борьбы за власть, вспыхнувшей между Ельциным, с одной стороны, и Верховным Советом РФ и вице-президентом РФ Руцким — с другой. Первая кровь пролилась 1 мая 1993 года во время вооруженного столкновения противоборствующих сил на улицах Москвы. Выступая 12 августа в Доме российской прессы, Борис Николаевич сделал многозначительное заявление о своем намерении расправиться с оппозицией. 18 сентября, вместо отстраненного Лобова, первым заместителем Председателя Правительства России, вопреки воле Верховного Совета РФ, он назначил Е. Т. Гайдара.

В восемь часов вечера 21 сентября Президент РФ подписал Указ № 1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации», а на следующий день в Москве открылся X внеочередной (чрезвычайный) съезд народных депутатов России, который прекратил президентские полномочия Ельцина, возложив их на Руцкого. Народные избранники решением съезда утвердили в должностях: министра обороны — генерал-полковника Владислава Алексеевича Ачалова («вытащен» из запаса, в котором находился с ноября 1991 года), министра безопасности — генерала армии Виктора Павловича Баранникова (накануне уволенного с военной службы по болезни), исполняющего обязанности министра внутренних дел — Андрея Федоровича Дунаева. Занимавшие эти должности (соответственно) Павел Сергеевич Грачев, Николай Михайлович Голушко и Владимир Федорович Ерин были отправлены в отставку. В телеэфире прозвучало обращение Ельцина, в котором он рассказал «россиянам» о глубоком кризисе государственности. В эти же дни был создан Федеральный информационный центр (ФИЦ) во главе с Михаилом Никифоровичем Полтораниным, который обеспечивал пропагандистскую поддержку Бориса Николаевича.

28 сентября Дом Советов РФ был окружен тройным кольцом подразделений МВД, экипированных для ведения силовых действий. Сотрудникам МВД заведомо объяснили, что они прибыли уничтожать не кого-нибудь, а коммуно-фашистов. 2 октября на Смоленской площади произошли столкновения демонстрантов, представлявших движения «Трудовая Россия» и «Трудовая Москва», с подразделениями специального назначения. 3 октября в Москве начались события, оставшиеся в истории как «октябрьские». Пользуясь случаем, Лужков объявил о разгоне Советов города Москвы и передаче их имущества в фонд города. Под запретом оказались оппозиционные средства массовой информации, в том числе газеты «Советская Россия», «Правда», «День», «Народная правда» и «Гласность», телепрограммы «600 секунд», «Парламентский час» и «Русский дом». Объявил о своем уходе в отставку Председатель Конституционного Суда России Валерий Дмитриевич Зорькин.

4 октября 1993 года по Дому Советов России был открыт огонь из танковых орудий. Какая-то зарубежная газета написала тогда, что Президент РФ Борис Ельцин вошел в историю России точно так же, как король Луи-Филипп — в историю Франции: оба пролили кровь «в целях излечения».

«Октябрьские события» тяжело отразились на политической и экономической жизни страны. В те трагические дни все видели взлет и падение новоявленных вождей-однодневок, которые сначала хорохорились, призывая бомбить Кремль и выбивать «жидов» из Останкино, а затем в одночасье превратились в унылых и безвольных меланхоликов. Большие планы и смелые замыслы оппозиции обернулись жалким зрелищем, а действия победителей напоминали расправу.

В смутные октябрьские дни 93-го я впервые был предан энергетиками. Тогда разве что уличные лоточники не отдавали мне команду на отключение электричества от Дома Советов. Я отбивался, насколько мог, отвечая, что готов выполнять только официальные распоряжения Правительства РФ. На эту тему пытался со мной говорить и Шафраник. Когда я его спрашивал, можно ли считать отданное им распоряжение официальным, он шел на попятный и заявлял: «Нет, никаких официальных распоряжений я давать не собираюсь».

Моя официальная позиция была безупречной. Но кто-то запустил обо мне сплетню: будто бы я противодействую каким-то правительственным установкам. 6 октября мне вручили письмо от столичного головы. В нем предписывалось «в целях усиления управления» выделить Мосэнерго из РАО «ЕЭС России» и передать его в подчинение московской мэрии. На письме рукой Ельцина было написано: «Согласиться».

Я пригласил к себе генерального директора ОАО Мосэнерго Серебрянникова и напрямую спросил:

— Кто готовил это письмо?

Он заявил, что не знает, — и это было неправдой. Оказалось, что готовил и визировал это письмо сам генеральный директор, которого я уважал как «технаря», специалиста-теплотехника, не жалевшего сил для повышения уровня эксплуатации оборудования Московской энергосистемы. Нестор Иванович везде и всюду подчеркивал свою преданность Единой энергосистеме России, демонстрировал свою принципиальность, а в трудные минуты дал слабину. Это было для меня ударом.

Но времени на переживания не было. Я подготовил на имя Б. Н. Ельцина письмо, в котором постарался аргументировано доказать, что подобная передача повлечет за собой целую цепочку нарушений: Указа Президента РФ, ряда Законов РФ, положений, изложенных в программе приватизации, других документов. Письмо подписали Шафраник и я. Вскоре стало известно, что нас поддержала Администрация Президента РФ. Но с этого времени мое отношение к Серебрянникову резко изменилось: он упал в моих глазах. Разве можно делить собственность, разрушая этим ЕЭС России, да еще когда вокруг стреляют? Хотя бы предупредил. Естественно, передача Мосэнерго мэрии не состоялась.

В начале нового 1994 года мы подвели итоги, сделали прогноз на ближайшее будущее. Анализ социально-экономического развития страны прошедшего года позволил нам сделать вывод, что 1993 год был потерян для коренных преобразований в экономике, серьезной структурной перестройки и оздоровления народного хозяйства. Хотя в 1993 году и наблюдалось некоторое замедление спада в экономике, но происходило это, скорее, не в результате продуманных действий наших «реформаторов», а вследствие постепенного исчерпания ранее накопленного потенциала. В течение года нарастала проблема взаимных неплатежей предприятий, отчего в первую очередь страдала энергетика. Принятое в стране решение о вексельной форме учета задолженности предприятий с последующей, возможной, процедурой принудительного их банкротства для нас, энергетиков, имеющих двукратное превышение дебиторской задолженности за отпущенную электроэнергию над кредиторской — за топливо и материальные ресурсы, не решало проблему финансового обеспечения надежной и бесперебойной работы энергопредприятий и ЕЭС в целом.

1993 год стал годом решительного ускорения процесса приватизации. В акции были обращены миллионы приватизационных чеков населения. Процесс невиданного в истории перераспределения собственности остановить уже было невозможно. К сожалению, российские экономисты и политики до сих пор не дали правильную оценку периоду «ваучеризации» России, не выявили все его плюсы и минусы для экономики, не определили тяжесть социальных и политических последствий. Но уже тогда было видно, что приватизационные чеки послужили на благо только узкой группе лиц, близких к вершине пирамиды власти. Об этом свидетельствовала разница в доходах между бедными и богатыми, которая выражалась