Просроченный долг - Йожеф Лендел

1975 года. «По советским меркам из жизни ушел подлинно „диссидентский“ писатель», передали по «Свободной Европе»124. С этого момента в Венгрии его начали представлять как одного из основателей компартии, как коммуниста, ни на минуту не усомнившегося в коммунистических идеалах. В завещании писатель запретил устраивать ему официальные похороны и выступать с речами. Это его желание во внимание не приняли. После его смерти его книги в Венгрии почти не выходили. Дневники были закрыты от исследователей. В 80-е годы писатель О. Майор начал публиковать лишь тщательно выбранные отрывки из «Записных книжек». Только в период агонии социалистического режима (1988–1989 годы) вышли сначала роман «Лицом к лицу», а затем том «Из записных книжек Йожефа Лендела. 1955–1975». Последняя книга, кроме части его дневниковых записей, включала также отрывки из сибирских тетрадей, перевод заявления на предмет реабилитации (Черновик заявления Прокурору МВО был среди бумаг, привезенных из Сибири, и утрачен. (Подлинник, выданный мне в 1993 г. в числе других документов из следственного дела, хранится в моем личном архиве.)) и первый вариант «Маленького сердитого старого господина» — «Acta Sanctorum» Хотя в Венгрии многие газеты, журналы поспешили откликнуться на дневники, это были в основном выдержки из записей. Одним из немногих, кто увидел подлинное значение дневников, эволюцию взглядов писателя, был Д. Гёмёри. Он писал в статье «Маленький сердитый антисталинист»: «Прежний идеалист и коммунист… к старости стал закоренелым антисталинистом и фанатиком реальности. В то же самое время — по экзистенциальным причинам — он вынужден был идти на тактические шаги и компромиссы, не всегда мог сказать то, что хотел, по крайней мере, публично. Но, как видно из его дневника, у него отнюдь не было иллюзий относительно функционирования постсталинистских режимов»125.

Еще более определенно об этом пишет Т. Кенде в статье «Муки очной ставки», опубликованной к 110-летию со дня рождения писателя. Он вернулся на родину, но оставил своего героя Лашшу в Сибири, потому что, «будучи реалистом, понимал, что его возвращение на родину — подтверждающее правило исключение, что смерть была бы гораздо более близкой к жизни»126. У Лендела оставалась «одна безнадежная попытка — сохранить веру в идеалы, составлявшие смысл его жизни, через постоянное сомнение»127. Писателя унизили «его же собственные товарищи по партии цензурой его книги и постоянной ложью вокруг ее публикации, перешедшей в запрет терпимостью»128. Историк подчеркивает, что даже в самый оптимистический период жизни, когда писатель еще надеялся, что с прошлым можно навсегда покончить, он не шел на принципиальные уступки. Чувствуя симпатию к части тогдашних руководителей страны, коммунистам, боровшимся с хортиз-мом, побывавшим в хортистских застенках и фашистских концлагерях руководителям нелегальной компартии, которые затем стали аппаратчиками и подверглись репрессиям в рако-шистский период (таким был Кадар и герой Лендела Баница), он пытался убедить их посмотреть в глаза прошлому, принять на себя ответственность перед историей, что, как подчеркивает Кенде, было важно и лично для писателя, ведь он пытался сохранить остатки составлявшей смысл его жизни веры. Его все более резкие записи показывают тщетность этих попыток. Стоявшие у власти коммунисты не хотели оглядываться назад, как откровенно сказал ему Кадар 14 марта 1963 года, потому речь шла об их собственных убеждениях и власти. Они понимали, что писатель призывает взглянуть в глаза правде не в связи со сталинизмом «по соседству», а с венгерским сталинизмом и венгерским 56-м годом, а это «не дозволялось даже одному из последних еще живых основателей партии». К 1968 году, продолжает Кенде, писатель пришел к выводу, что идеи, которыми он жил до сих пор, мертвы. Венгерским руководителям Лендел мешал, его высокопоставленные «товарищи», пытавшиеся то задобрить его, то подвергнуть цензуре, «предпочитали видеть его в Музее рабочего движения и (или) в колумбарии Пантеона»129. Автор статьи пишет: «Ни при жизни, ни после смерти Йожеф Лендел был не нужен венгерским коммунистам. Он и сегодня не нужен им, потому что смысл их жизни и существования — именно в том, что они не пожелали честно покончить с прошлым, как призывал к этому Йожеф Лендел»130.

Значение Лендела Т. Кенде видит в том, что он показал подлинную и реалистичную картину государственного социализма сталинской и постсталинской эпохи XX века и был, бесспорно, одним из наиболее достоверных хроникеров Гулага в мировой литературе. «Вершиной его творчества и венгерской прозы стал решительный разрыв с величайшей авантюрой собственной жизни, своей эпохи и товарищей по партии — бытовым и интеллектуальным сталинизмом и с советскими исправительно-трудовыми лагерями уничтожения»131.

Непростым, долгим, мучительным был путь писателя к этому решительному разрыву. «Я пессимист, потому что представления моей юности не осуществились. Гораздо хуже! Они осуществились, но в каком уродливом обличье!» — записывает он 7 апреля 1968 года. Он не снимал с себя вины за это. «Моя ли это заслуга, что я не стал активным соучастником великих злодеяний века? — писал он. — То, что не стал, потому что и не мог стать, это не заслуга, а особая удача, милость провидения, назовем как угодно. Я думаю, и я убежден: я не стал бы бьющим. Даже если бы моя судьба сложилась по-другому, и я сам не оказался бы среди избиваемых. У меня есть право так думать. Но я уже не могу утверждать, что я избежал бы той большой категории, которую, к их стыду, заклеймил великий поэт — „Преступников пособник тот, кто нем“».

Йожеф Лендел не молчал. Не его вина в том, что его не слышат.

Татьяна Лендел

Примечания

1 Ельцов-Васильев В. Слово о Йожефе Ленделе / Й. Лендел // Избранное. М.: Худож. лит., 1984. С. 10. 2 Там же. С. 9. 3 Ельцов-Васильев В. «Нужна ещё и радость…» / Й. Лендел // Незабудки / Й. Лендел. М., 1990. С. 5, 6. 4 Ельцов-Васильев В. Слово… С. 9. 5 Малыхина Е. «…всегда в меру сил моих старался писать только правду» / Й. Лендел // Очная ставка. М.: Радуга, 1990. С. 5. 6 Hegedüs G. Lengyel József / Hegedüs Géza // A magyar irodalom arcképcsarnoka. I. köt. Bp.: Trezor Kiadó, 1992. P. 679. Просроченный долг 511 7 Lengyel J. Az őszinteség lépcsői / Lengyel József // Az őszinteség lépcsőin. Bp.: Magvető, 1974. P. 422–423. 8 Lengyel J. Életem — emlékeim / Lengyel József // Az őszinteség lépcsőin. Bp.: Magvető, 1974. P. 397–398. 9 Ibid. Р. 399–400. 10 Ibid. Р. 400. 11 Ibidem. 12 Lengyel J. Visegrádi ucca. Moszkva: A Szovjetunióban élő külföldi munkások kiadóvállalata,