Раннее христианство. Том I - Адольф Гарнак

свидетельство о неосновательности этих слухов: христиане, даже те, которые отреклись перед проконсулом от христианства, торжественно объявили, что у них не совершалось никаких преступлений; напротив, во время воскресных собраний они обязывали друг друга не допускать воровства, разбоя, прелюбодеяния, не похищать вверенного им имущества. Так как проконсул даже путем пытки двух диаконисе узнал только то, что христианство есть не более как извращенное, безграничное суеверие, то ему, естественным образом, приходит в голову вопрос, который он и предлагает императору: подлежит ли христианство как таковое наказанию, или же наказуемы только преступления, заведомо совершенные христианами? Это тот самый вопрос, который христиане уже раньше прямо поставили перед собой и ясно ответили на него: «Только бы не пострадал кто из вас, как убийца, как вор или злодей, или как вмешивающийся в чужие дела; а если как христианин, то не стыдись, но прославляй Бога за такую участь», I Петр. 4 15 сл. Нельзя отрицать, что в отдельных случаях христиане, быть может, действительно были виновны в подобных преступлениях, за что их и привлекали; для некоторых особенно большим искушением могло быть ἀλλοτριεπισκοπεῖν, вмешательство в дела, которые их не касались, чем — с точки зрения христианской эсхатологии — является, например, вмешательство в политику или выступление с исповеданием своего христианства в процессе другого христианина. Но в словах I послания Петра не следует видеть доказательства того, что в христианской общине можно было найти убийц, воров, злодеев, ни даже того, что составитель серьезно считается с возможностью, чтобы осуждения христиан были вызваны такими преступлениями: это — враждебные обвинения, лишенные хотя бы видимого основания. В этом смысле наставления следует понимать как предупреждения.

Но христиане противополагали себя язычеству еще и в другом смысле: христианство имеет задачей миссионерскую деятельность, и этой цели должна служить именно нравственная жизнь (ср. Матф. 5, 16); нужно было, не только не участвуя в бесплодных делах тьмы, обличать их (ἐλέγχετε, Еф. 5 11, (ср. Иоан. 16, 8), и добрыми делами заграждать уста невежеству безумных людей, I Петр. 2, 15; 3, 15 сл., но требовалось привлекать неверующих безмолвной миссионерской проповедью непорочной христианской жизни в страхе Божием и чистоте, I Петр. 2, 12. Это было задачей особенно христиан, вступавших в смешанный брак, I Петр. 3, 1 сл. И здесь мы снова видим, что ограждение от внешнего мира отнюдь не было проведено с той строгостью, к которой стремились.

Позитивный характер изложения многих вопросов христианской нравственной жизни также вызывает мысль о Павле и о его общинах. I послание Петра, написанное в им, рассматривает отношение к начальству совершенно согласно с посланием к Римлянам Павла: требуется безусловная покорность ради Господа, 2, 13 сл. Ясно усматривается, однако, в послании Петра, что уже имелся повод видеть в органах римской власти, на ее различных ступенях, врагов христианства. Хотя они и действовали как представители справедливости, наказывая преступников и восхваляя добрых, однако чувствуется, что христиане в большинстве случаев видели в них своих преследователей. Тем более достойно удивления, что принцип благоговейного преклонения перед их божественным призванием по-прежнему строго сохраняется. Этому способствуют ветхозаветные слова; к христианскому наставлению «чтите всех и любите ваших братьев» присоединяется Притч. Сол. 24, 21: «Бога бойтесь, царя чтите». Так не пишут, когда над умами господствует революционный дух. И отношения домашней жизни, как в послании к Ефесянам, так и в I послании Петра, трактуются в тесной связи с домостроем послания к Колоссянам; там только вопрос ставится значительно шире, чем здесь. В наших посланиях недостает точного, ясного проникновения вопросами, имеющими решающее практическое значение, что является столь характерным для Павла; вместо этого мы видим в посл. к Еф. длинные мотивировки, в I Петр. — ссылки на языческий мир. Новым является специальное предостережение против пьянства, Еф. 5, 18. Повторяющиеся наставления женам бояться своих мужей, Еф. 5, 33, ср. 21, едва ли можно объяснить тем, что наставления эти вызывались особенно сильным стремлением к эмансипации. Достойно внимания предостережение I послания Петра против роскоши в одежде; христиане должны и с внешней стороны отличаться чистой простотой, и их украшением должен быть кроткий и спокойный дух, 3, 3 сл. Слова эти свидетельствуют не столько о сильном распространении среди христианских женщин страсти к украшениям, сколько о том, что теперь начинают больше обращать внимание на эти внешние вещи. Христианский нравственный идеал принимает более определенные, отчасти более узкие формы.

Действительно, в этом отношении мы наблюдаем двойное очень важное дальнейшее развитие, сильно опередившее Павла: последний предоставил все действию духа Христова, ведя лишь борьбу с духом язычества; он вовсе не опирался на Закон, и в качестве образца ему представлялся созданный им образ Христа, Господа славы, который Сам Себя унизил.

Теперь мы видим прежде всего, если можно так выразиться, библизацию христианского идеала, т. е. Ветхий Завет чаще привлекается для обоснования требований христианской нравственности. В вопросе о супружеской любви посл. к Еф. 5, 31 ссылается на Быт. 2, 24; в вопросе о сыновней любви 6, 2 сл. — на декалоге Исх. 20, 12. I Послание Петра, 3, 5 сл., ставит христианским женщинам в пример святых жен Ветхого Завета, особенно Сарру, и резюмирует эти наставления словами 34 псалма (13-17=1 Петр. 3, 10-12). Поведение христиан, I Петр. 1, 13, 22, должно соответствовать Пасхе Господа, Исх. 12, 11, и заключение Завета, Исх. 19, 10. Образ духовного вооружения, Еф. 6, 14 сл., заимствован у пророка Исайи. Послание к Ефесянам возвело все это даже в теорию: язычники-христиане сделались согражданами святых и своими Богу, 2, 19. Этим признается, что πολιτεία τοῦ Ἰσραήλ, т. е. ветхозаветная нравственность, как бы мало ни соответствовало ей тогдашнее иудейство, 2, 3 сл., представляет собою идеал. То, что в первоначальной общине сложилось исторически, здесь было достигнуто путем историко-философской спекуляции, без всякого влияния иудаизма — Закон упразднен, 2, 4, — просто в силу авторитета Писания, который признавался всегда и христианами-язычниками. Христианская нравственность, «утвержденная на основании апостолов и пророков», 2, 20, является завершением ветхозаветной иудейской нравственности; так, Послание к Ефесянам переплетает наставления апостола Павла Колоссянам со словами пророков (ср. еще 4, 25 сл.).

Тем не менее эта нравственность сохраняет специфически-христианский характер, «имея Иисуса Христа краеугольным камнем», 2, 20. Это второй новый момент в понимании нравственного идеала: последний получил гораздо более определенный характер под влиянием действия евангельского предания о словах и делах Господа; христиане познают Христа, слышат о нем, поучаются в нем, Еф. 4, 20 сл. При этом примером для подражания служит не самоотречение стоящего