XX век. Уроки истории. 1900-1939 - Егор Станиславович Холмогоров

Первый же пункт циркуляра гласил: «Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо применять все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти». Формулировка «прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью» подразумевала весь Дон, где Краснов провел всеобщую мобилизацию, включая даже те самые открывшие большевикам фронт полки. РКП объявляла, по сути, войну всему казачеству.

Конечной целью ставилось уничтожение всякой донской специфики и отнятие у казаков их земель, которые надлежало отдать «мигрантам»: «Принять все меры по оказанию помощи переселяющейся пришлой бедноте, организуя переселение, где это возможно». О том же позднее инструктировал и Ленин: «Двиньте энергичное массовое переселение на Дон из неземледельческих мест для занятия хуторов» (В.И. Ленин. Полное собрание сочинений. Т. 50. С. 313).

Разумеется, решение ЦК не было оглашено публично, но слухи просачивались, а главное начали приниматься решения в его исполнение: «Во всех станицах и хуторах арестовать всех видных представителей данной станицы или хутора, пользующихся каким-либо авторитетом, хотя и не замешанных в контрреволюционных действиях», — распоряжалось Донское бюро.

Начались массовые расправы в отместку за повешение большевиков Подтелкова и Кривошлыкова в мае 1918 года, то есть, по меркам гражданской войны, едва ли не вечность назад. В станице Казанской по самым скромным подсчетам было расстреляно 87 человек, в Мигулинской — 64, в Вёшенской — 46, в Еланской — 12. Когда восставшие казаки заняли в ночь на 10-11 марта станицу Казанскую, они застали «активистов» за отправкой на бойню 130 человек.

Ответом на расправы стало начавшееся 11 марта 1919 знаменитое Верхне-Донское (или Вёшенское) восстание, едва не изменившее весь ход гражданской войны и отразившееся в романе «Тихий Дон». Не вдаваясь в споры о происхождении знаменитой книги, вспомним документ, в авторстве которого никто не сомневается — письмо М.А. Шолохова Максиму Горькому от 6 июня 1931 года:

«Не сгущая красок, я нарисовал суровую действительность, предшествовавшую восстанию; причем сознательно упустил такие факты, служившие непосредственной причиной восстания, как бессудный расстрел в Мигулинской ст-це 62 казаков-стариков, или расстрелы в ст-цах Казанской и Шумилинской, где количество расстрелянных казаков (б. выборные хуторские атаманы, георгиевские кавалеры, вахмистры, почетные станичные судьи, попечители школ и проч. буржуазия и контрреволюция хуторского масштаба) в течение 6 дней достигло солидной цифры в 400 с лишним человек… под пулю шли казаки зачастую из низов социальной прослойки. И естественно, что такая политика, проводимая некоторыми представителями сов. власти, иногда даже заведомыми врагами, была истолкована как желание уничтожить не классы, а казачество» (Шолохов М. А. Собр. соч. Т. 8. М., 1980. с. 31).

Еще недавно настроенные отдохнуть после двух войн — германской и красновской, казаки садились в сёдла, брали шашки и пики и с налету захватывали станицы, где в основном были чекисты и активисты. Противопоставить мобильной казачьей коннице большевикам сперва было нечего. «В восстании принимает участие всё население от 15 до 45 лет, включая женщин, причем восставшие оказывают нашим войскам самое упорное сопротивление».

Командующим казаков стал полный георгиевский кавалер Павел Назарьевич Кудинов (в 1945 его схватит СМЕРШ в Болгарии и он получит десять лет советских лагерей за Вёшенское восстание, выживет и умрет лишь в 1967-м). Причем поскольку речь шла о народном восстании, понятными лозунгами красные части, направляемые против казаков, разваливались прямо на ходу — Сердобский полк, сформированный из мобилизованных поволжских крестьян, сдался в полном составе со словами «Мы и казаки за Советы, но против коммунистов-грабителей, против коммуны, расстрелов… Казаки — не кадеты. Да здравствует свобода слова, печати и народное правление».

Первое время восстание шло под типичным «нейтральным» лозунгом: «За советы без коммунистов, расстрелов и грабежей». Однако большевистская реакция была столь жесткой, что скоро иного выхода, кроме как присоединиться к Деникину и сменившему Краснова атаману Богаевскому у восставших и не осталось. Красные командиры и комиссары были твердо намерены утопить Дон в крови.

Член реввоенсовета Южного фронта знаменитый эсер Коллегаев (будет расстрелян в 1937 г.) предлагал: «а) сожжение восставших хуторов; б) беспощадные расстрелы всех без исключения лиц, принимавших прямое или косвенное участие в восстании; в) расстрелы через 5 или 10 человек взрослого мужского населения восставших хуторов; г) массовое взятие заложников из соседних к восставшим хуторам; д) широкое оповещение населения, что со всеми вновь восставшими хуторами поступят так же».

Командующий фронтом, бывший царский полковник Гиттис (расстрелян в 1938) предлагал экономить силы для подавления строго «по военной науке: «По занятии пунктов восстания не распылять сил (достаточными гарнизонами), а с корнем уничтожать все элементы восстания, чтобы силы направить на подавление всех других пунктов, тогда и малых гарнизонов будет достаточно».

Их подчиненные, реввоенсовет 8-й армии во главе с Якиром (расстрелян в 1937) сообщал в приказе: «Предатели донцы еще раз обнаружили в себе вековых врагов трудового народа» и предписывал сожжение станиц, поголовное уничтожение, процентный расстрел. «Приказывается пройти огнем и мечом местность, объятую мятежом».

Террор до и террор после восстания слились в казачьей памяти в одну кровавую вакханалию, где часто уже не разберешь ни времени, ни места, только общее впечатление, описанное восставшим против расказачивания красным казаком Филиппом Мироновым в его воззвании: «Дон онемел от ужаса».

«Партийное бюро возглавлял человек... который действовал по какой-то инструкции из центра и понимал ее как полное уничтожение казачества... Расстреливались безграмотные старики и старухи, которые едва волочили ноги, урядники, не говоря уже об офицерах. В день расстреливали по 60-80 человек... Во главе продотдела стоял некто Голдин, его взгляд на казаков был такой: надо всех казаков вырезать! И заселить Донскую область пришлым элементом...», — возмущался коммунист из Москвы Нестеров.

Другой москвич (то есть опять же большевик и неказак) присланный руководить Урюпинским комитетом партии Краснушкин писал:

«Трибунал разбирал в день по 50 дел… Смертные приговоры сыпались пачками, причем часто расстреливались люди совершенно невинные, старики, старухи и дети. Известны случаи расстрела старухи 60 лет неизвестно по какой причине, девушки 17 лет по доносу из ревности одной из жен, причем определённо известно, что эта девушка не принимала никогда никакого участия в политике. Расстреливались по подозрению в спекуляции, шпионстве. Расстрелы производились часто днем, на глазах у всей станицы, по 30-40 человек сразу с издевательствами, раздевали донага. Над женщинами, прикрывавшими руками свою наготу, издевались и запрещали это