Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

Кампанские заводы, работавшие за счет богатой добычи испанских рудников, производили разнообразную серебряную посуду массового спроса; серебряные сервизы стали теперь чем-то совершенно обычным для представителей среднего и высшего классов. В 1895 г. в Боскореале на одной из вилл землекоп обнаружил резервуар, в котором находилась замечательная коллекция серебряных изделий, сложенных туда, очевидно, их владельцем перед тем, как предпринять безуспешную попытку бегства от пробудившегося в 79 году Везувия. Одна из шестнадцати чаш несет на себе почти совершенный лиственный орнамент; две чаши украшены высоким рельефом; еще одна изображает Августа, восседающего на троне между Венерой и Марсом, этими соперничающими божествами человечества. На самой забавной из них мы видим стоика Зенона, с презрением указывающего на Эпикура, который пытается проглотить увесистый кусок пирога, в то время как стоящая рядом свинья, подняв переднюю ножку, вежливо просит с ней поделиться.

Монеты и геммы ранней Империи подтверждают мнение о прогрессе мастерства гравировальщиков. Монеты эпохи Августа сделаны с тем же вкусом, иногда несут те же изображения, что и Алтарь Мира. Драгоценные камни, ввозившиеся из Африки, Аравии, Индии, огранивались и вставлялись в кольца, броши, ожерелья, браслеты, чаши, иногда даже стены. Кольцо по меньшей мере на одном пальце было предметом социальной необходимости. Иные франты носили кольца на девяти пальцах. Римлянин скреплял свою подпись оттиском кольца и поэтому с удовольствием носил печать с особым рисунком. Некоторые резчики гемм являлись самыми высокооплачиваемыми мастерами Рима, как, например, автор печати Августа Диоскорид. В изготовлении камей золотой век достиг уровня, который остается непревзойденным до сих пор. Хранящаяся в Вене гемма Августа — одна из прекраснейших на свете. Коллекционирование гемм и камей превратилось в хобби богатых римлян — Помпея, Цезаря, Августа; из поколения в поколение императорское собрание гемм все разрасталось, пока Марк Аврелий не продал его, чтобы собрать средства на войну с маркоманами. Официальный страж императорских гемм и печатей стал предтечей английского хранителя Большой, или Тайной. Печати.

Между тем гончары Капуи, Путеол, Кум и Арреция наполняли дома италийцев всевозможными образцами керамического искусства. Аррецийские чаны для замешивания глины достигали объема в 10 000 галлонов. На протяжении столетия аррецийская посуда, покрытая красной глазурью, являлась самым широко распространенным италийским изделием. Ее образцы можно встретить чуть ли не повсюду. Железные печати использовались для того, чтобы помечать каждую вазу, светильник или черепицу именем мастера, иногда — в качестве даты изготовления — именами консулов этого года. Искусство печати было известно римлянами только как способ клеймения товара; книгопечатание не получило развития потому, что рабы-переписчики были дешевы{908}.

От работы с керамикой ремесленники Кум, Литерна, Аквилеи обратились к производству художественного стекла[69]. Знаменитым образцом этого вида искусства является Портлендская ваза[70]. Еще более красива «голубая стеклянная ваза», обнаруженная в Помпеях, на которой изображено веселое и грациозное действо — праздник сбора винограда, посвященный Вакху{909}. В правление Тиберия, сообщают Плиний и Страбон{910}, стеклодувное искусство было перенесено из Сидона или Александрии в Рим, где вскоре стали производиться полихромные фиалы, чаши, кубки и другие сосуды — настолько прекрасные и изысканные, что на какое-то время они стали излюбленной добычей собирателей произведений искусства и миллионеров. В правление Нерона за два небольших стеклянных кубка платили до 6000 сестерциев. Сосуды этого типа известны ныне под названием millefiori, или «тысяча цветов»; их изготавливали, сплавляя воедино различно расцвеченные стеклянные бруски. Еще выше ценились мурринские вазы, ввозившиеся из Азии и Африки. Они производились посредством соположения белых и пурпурных стеклянных нитей в определенном порядке, что приводило к появлению разнообразнейших узоров, после чего сосуд обжигался; иногда в прозрачный белый корпус вазы «вживлялись» разноцветные кусочки стекла. Помпей привез в Рим несколько таких ваз после победы над Митридатом; Август, который, хотя и расплавил золотую посуду Клеопатры, все же оставил себе ее бокал из мурринского стекла. Нерон отдал миллион сестерциев за одну такую чашу; Петроний, умирая, разбил мурринскую вазу, чтобы та не попала в руки Нерону. В общем, римляне никогда не добивались в обработке стекла бо́льших успехов; в мире найдется не много художественных коллекций, более драгоценных, чем собрания римской стеклянной посуды в Британском музее и в Метрополитен-музее.

V. СКУЛЬПТУРА

Керамика превращалась в скульптуру благодаря обжигу глины — вспомним терракотовые статуэтки, игрушки, изображения фруктов, винограда, рыб, наконец, статуи в натуральную величину. Глазурованная терракота — майолика — в изобилии встречается при раскопках Помпей. Фронтоны и карнизы храмов украшались терракотовыми пальметками, акротериями, гаргульями и рельефами. Греки потешались при виде этих украшений, и в эпоху Империи они вышли из моды; Август не был поклонником глины.

Возможно, именно благодаря его аттическим пристрастиям римские скульптуры и рельеф достигли великолепия, ничуть не уступающего великолепию лучших эллинистических произведений. В течение жизни одного поколения римские художники вырезали из камня фонтаны, надгробия, арки и алтари, тонко чувствуя особенности своего материала, добиваясь отточенности и завершенности исполнения, уравновешенного достоинства формы, правильности при передаче черт своей модели и верности перспективы. Все это ставит римские рельефы в один ряд с самыми выдающимися произведениями мирового искусства. В 13 г. до н. э. сенат отпраздновал возвращение Августа после умиротворения Испании и Галлии, постановив возвести на Марсовом поле Ага Pacis Augustae — «Алтарь Мира Августа». Это — благороднейшее из всех скульптурных произведений Рима, сохранившихся до настоящего времени. Возможно, данный памятник обязан своей формой Пергамскому алтарю, а мотивом торжественного шествия — фризу Парфенона. Алтарь был установлен на огороженной платформе, а окружавшие его стены были частично украшены мраморным рельефом; сохранившиеся детали представляют собой отдельные плиты из этих стен[71]. На одной из них представлена Теллус — Мать Земля — с двумя детьми на руках, колосьями и цветами, растущими позади нее, и животными, кротко возлежащими у ее ног. Это не что иное, как аллегорическое изображение идей августовской реформации: восстановления производительного начала в семейной жизни, возвращения народа к сельскому хозяйству, умиротворения Империи. Непревзойденной остается центральная фигура композиции, в которой привлекает соединение материнской зрелости с женской прелестью, нежностью и грацией, мягкое совершенство форм. Статные богини Парфенона не идут ни в какое сравнение с нею. Фриз внешней стены имел еще и нижнюю панель, украшенную завитками аканфа, маками и пионами с широкими лепестками, густыми кистями плюща; в своем роде они совершенны. На другой панели были представлены две процессии, двигающиеся в противоположных направлениях, чтобы встретиться у алтаря богини Мира. Среди этих людей мы видим достойные и