Приручи ветер - Андрей Урбанович

видели в лаборатории. Я его сделал на основе «Полиграфа» и томографа. Ну да это сейчас не важно. Важно то, что у нашего юного друга способности есть. И немалые, – он выпустил клубы дыма и, выдержав значительную паузу, заговорил вновь:

– Вопрос один – что мешает им проявиться? Скажите, как обычно это происходило? Может быть, нужна особая атмосфера?

– Думаю, сейчас всё получится, – неожиданно сказал отец. – Просто необходимо моё присутствие. Кстати, у вас есть магнитофон?

– У нас всё есть. Запишем и вам копию сделаем.

Через несколько минут меня снова обмотали проводами, и Пётр Вениаминович, выдохнув, произнёс:

– С Богом! Выбирай к чему сердце лежит.

Я кивнул на тетрадь, которую отец тут же вложил в мою руку. Ах, как она обожгла ладонь.

После того, что было сказано, ему не хотелось смотреть в глаза жене. Он глядел вниз, с балкона пятого этажа. И даже раскуривая трубку, повернулся так, чтобы случайно не встретиться с ней взглядом.

– Это точно? Кто тебе это сказал? – испуганно прошептала женщина.

– Неважно. Человек проверенный. Он видел список, там был указан наш адрес.

Женщина растерянно оглянулась, словно что-то потеряла и неуверенно сказала:

– У нас такой беспорядок. Я уже несколько дней не протирала пыль. Может нужна уборка?

– Ты будто гостей ждёшь… – зло усмехнулся мужчина.

– Прости, просто надо себя чем-то занять.

– Действительно, ты права, займись уборкой. Или шитьём. Если просто ждать, то, пожалуй, можно сойти с ума.

– Ты только не волнуйся. Ведь у нас ничего нет. Правда?

– Всё что было, я давно уничтожил… Кое-что на даче. Зарыто. Но ведь ты понимаешь, им нужен повод и, уверяю тебя, они его найдут.

– Но почему к нам?..

– Прошу тебя, не задавай нелепых вопросов… Почему?.. Потому что снова чистят. И под подозрением все, кто уже был… – он осёкся, но через мгновение заговорил, стараясь произносить фразы как можно тише, но они вырывались из него с шипением, свистом, словно пар из кипящего котла: – Не понимаю одного, как они могут со мной так поступать, после всего, что я сделал! Как они вообще смеют! И кто?.. Кому я мог помешать?!

– Тише! Умоляю тебя, тише!!!

– Тише! Всю жизнь – тише! Если бы ты знала, как я от этого устал. Опять туда?! Не хочу!

– Сына пожалей.

– Пусть идёт в школу. Не надо, чтобы он присутствовал при этом.

Мужчина неотрывно следил за проезжей частью, что находилась в метрах ста от дома:

– Вон. Гляди. Кажется, по наши души.

Жена подскочила к перилам и даже встала на цыпочки, не мигая следя за проезжающим чёрным автомобилем.

– Нет. Это не к нам, – произнесла она. – Он бы здесь завернул. А он – мимо…

– Не совсем… Смотри.

Чёрный воронок сделал круг и повернул к дому.

Мужчина вдруг стал абсолютно спокоен. Словно ещё минуту назад его не била дрожь, не рвалось дыхание. Он вытряс из трубки пепел вперемешку с обугленным табаком и нараспев произнёс:

– Пора мой, друг, пора…

Машина остановилась у подъезда, вышедшие из неё двое военных и один гражданский, задрав головы, смотрели вверх, как раз в сторону их окон.

– Ну что, проводим сына в школу. Минуты полторы у нас есть, – сказал мужчина и, опираясь на трость, вошёл в комнату.

Едва он переступил порог, как нос к носу столкнулись с мальчиком лет двенадцати, одетым в школьную форму.

– Простите, я случайно подслушал… Я не хотел. Честное слово. Просто, ждал, когда вы закончите, чтобы сказать, что я ухожу… – скороговоркой проговорил он.

– Надеюсь, тебе не надо объяснять, что об этом никому?.. – начал отец, но сын резко остановил его:

– Я уже взрослый.

– Правда, совсем взрослый, – отец провёл ладонью по волосам сына. – Ступай. И оставайся мужчиной, что бы ни случилось.

– А что делать с тетрадкой?

– С какой тетрадкой? – холодея, спросил мужчина.

– С той, в коричневой обложке? – пояснил мальчик.

– Где она?

– Здесь. На шкафу. Ты её положил туда неделю назад. Помнишь, когда объяснял мне?

Мать, заламывая руки, заметалась по комнате:

– А если её спрятать в кладовке? Или нет – лучше, под цветами.

Мужчина взял тетрадь в руки и тщательно стал оглядывать квартиру.

– Дайте её мне, – тихонько произнёс мальчик. – У меня в портфеле чего только нет: учебники, блокноты…

Через десять секунд злополучная тетрадь лежала на дне портфеля. Мужчина, открывая дверь, наклонился и прошептал прямо в ушную раковину сына:

– На лифте не спускайся. Иди пешком. В их сторону не гляди. Если окрикнут, не останавливайся. Погонятся – не убегай. Всё. С Богом.

По лестнице мальчонка шёл на цыпочках, стараясь как можно тише дышать. Шорох собственных подошв вызывал приступы удушья. Между третьим и вторым этажами он услышал, как внизу открылись и закрылись дверцы лифта, затем кабина проплыла вверх. Он только на мгновение замер у выхода, стараясь не смотреть в сторону машины, а дальше побежал по тротуару, прячась за фигурами прохожих.

На школьном крыльце стоял сторож и громко звонил в колокольчик.

– Опаздываете, девочки! Ишь, прогуливаются! А ну-ка поторапливайтесь! Поторапливайтесь! – прикрикивал он на неспешных старшеклассниц.

Мальчишка, измотанный бегом, замер за высоким кустарником, глядя, как припозднившиеся ученики вбегают в распахнутые двери. И вот наконец-то затихли и звон колокольчика, и топот бегущих ног, и окрики сторожа. А он всё стоял, скрываясь за пёстрой сентябрьской листвой, не зная, как ему дальше быть. Напротив здания школы высилась скульптура пионера, того самого, не пощадившего ради блага страны и дела революции своих родителей. Суровый взгляд героя смотрел вдаль, чугунный галстук походил на изогнутый серп. Проходить мимо него не хотелось… И в школу идти было страшно. Мальчик развернулся и двинулся вдоль кустарника подальше – туда, где никто не узнает в нём сбежавшего с уроков школьника.

Он миновал котлован, рядом с которым возвышались плакаты «БУДЬ БДИТЕЛЕН!» и «ВРАГ НЕ ДРЕМЛЕТ!». На одном из них был изображён рабочий, держащий за ворот перепуганного очкарика с тросточкой в руках. Очкарик походил на его отца и мальчика вновь охватило удушье. Оказавшись у реки, он несколько успокоился. Мутноватое течение воды приковало его взгляд, казалось, пока он смотрит на этот поток, ничего не может случиться. По крайней мере, с ним, с его семьёй, главное – не отводить глаз и не думать о плохом. Время текло вместе с водой и солнцем, пересекающим небесный свод с востока на запад…

Домой он вернулся, когда уже стемнело. Перед тем долго следил за окнами квартиры и никак не мог понять, что там происходит. Тетрадь на всякий случай спрятал за спину под рубаху. Ведь не будут же его обыскивать сразу на входе, а вот портфель могут просто вытряхнуть.

Едва он нажал на кнопку звонка, как дверь распахнулась, и перед ним возникли отец и мать. Может быть, ему показалось, но их лица в тот момент были похожи, словно лица близнецов. Наверное, такими их сделал страх. Родители ощупывали его, гладили, трепали по волосам, наперебой задавали вопросы и без остановки что-то говорили. Из всей этой лавины фраз, понятно стало только, одно – его потеряли. Отец даже в школу ходил, но там сообщили, их сын на уроках не был.

– Я прогулял, – объяснил мальчик.

Странное дело, никто не сердился, не поучал, даже не требовал с него честного слова: «никогда так не делать». Только почему-то это не радовало. Снова напал приступ удушья, как тогда, когда он крался по ступенькам лестницы к выходу… Хватая воздух, он негромко спросил:

– Они приходили?

– Нет. Это не к нам. К соседям, что живут под нами. Успокойся, всё хорошо.

Мальчик извлёк из-под одежды тетрадь и отдал её отцу. Дышать становилось всё труднее. Кожу словно прокалывали миллионы маленьких иголок, губы и язык одеревенели.

– Боже мой! – воскликнула мать. – Да у него приступ.

По счастливому стечению обстоятельств их лечащий врач жил с ними на одной площадке. Не прошло и пяти минут, как он стоял над мальчиком в домашнем халате и шлепанцах, внимательно вслушиваясь в биение детского сердца.

– Похоже, это астма, – заключил он. – Хотя,