Тачанка для зеброида - Камело Пард

зависимости от того, учил ли он «белых братьев» изготовлять такие носилки, освоены они были намного раньше 50-х. Мы видим их уже на фотографиях первых послевоенных экспедиций того же Федосеева, датируемых 1945—1948 гг., причем экспедиционщики пользуются ими привычно и сноровисто, отнюдь не как только что освоенной новинкой.)

Были ли эти драгоценные наработки задействованы в Финской или Великой Отечественной войне?

Насчет Финской не знаем: кажется, нет таких упоминаний. То есть их нет не насчет использования оленей вообще, а именно сбруи нового типа. И фотографий тоже не удалось найти, во всяком случае, наших советских оленьих подразделений: с «финской стороны» такие фотографии есть. Возможно, с нашей стороны этим отрядам выпала слишком суровая участь: в начале войны их «четвероногий» состав превышал 7 тысяч животных, из которых ко времени завершения боев уцелело… менее десятка. Впрочем, на тот момент были усовершенствованы только седла – а от них толку как раз меньше всего: под «белым» красноармейцем неулучшенный олень, пойдет, может, чуть менее шатаясь, но все равно лишь шагом.

Зато оленные нарты во время Великой Отечественной использовались. С улучшенной ли упряжью? И снова это как-то не очень понятно – война смешала все карты. В большинстве случаев явно применялась одна из традиционных систем северной запряжки.

Вот некоторые данные, позволяющие судить о возможностях и масштабах применения этого рода войск:

Общее количество оленей, задействованных на Карельском фронте в 1941—1944 гг., в разных источниках варьируется: только в Архангельской области намечалось мобилизовать 1400 оленеводов и до 10 тысяч оленей (причем на каждые 200—400 голов полагалась одна оленегонная лайка), но, похоже, эти планы оказались слегка недовыполнены. Примерно половина была сосредоточена в 14-й армии, где за все время боевых действий оленьи упряжки доставили на передовую 8 тысяч военнослужащих, свыше 17 тысяч тонн боеприпасов и продовольствия, а обратно вывезли 10 142 раненых и 162 подбитых самолета.

При крупных «оленных» формированиях, как правило, был специалист, умеющий оценить так называемую оленевместимость окрестных пастбищ, тип и пищевую ценность ягеля и т. п. Иначе возникали проблемы: сеном или даже овсом оленей подкармливать невозможно, приходилось давать им крупу из солдатского рациона.

В грузовую нарту запрягали обычно по три сильных оленя, самцов в возрасте пяти – семи лет. Грузоподъемность стандартной нарты при оптимальном состоянии снежного покрова составляла около 300 кг, по рыхлому снегу она уменьшалась примерно в полтора раза, после схода снега – втрое, всего до центнера. В боевом исчислении «нартовый максимум» вмещал 5 тысяч винтовочных патронов, вдвое больше – патронов для пистолет-пулемета, четыре ящика 45-мм снарядов, 30 мин калибра 82-мм, 150 ручных гранат.

Оленьи обозы порой достигали огромных величин, составляя «поезд» из сотни, а то и нескольких сот упряжек. Обычно грузовой поезд двигался со скоростью пешехода, за день в среднем преодолевая не более 40 км. Мог он развивать и вдвое большую скорость, но это уже был «оленеразрушающий» темп.

Кроме тяжелых нарт использовались и легкие, скоростные: для передачи вестей или переброски разведывательно-диверсионных групп. В них обычно запрягали четыре-пять оленей. Проходимость их была очень высока, быстрота передвижения – тоже: по хорошему снегу и с одним ездоком – свыше 60 км/ч, причем такой темп беговые олени могли выдержать более получаса.

При заброске так называемых оленно-лыжных мобильных групп в тыл противника иногда использовались даже не легкие упряжки на пять оленей, а очень компактные нарты (весом менее 10 кг), в которые тонкими ременными постромками впрягался один олень или пара гуськом. Сидящий на таких санях боец в маскхалате был не виден с воздуха, а бегущие друг за другом олени не воспринимались как упряжка. Вплоть до 1943 года «люфтваффе» не распознавали этот трюк и не охотились за такими группами; потом смекнули, что к чему – и пришлось шить особые маскхалаты для оленей тоже.

Считается, что на Карельском фронте оленно-лыжные группы всего добыли 47 «языков» и уничтожили свыше 4 тысяч гитлеровцев. По некоторым сведениям, в ряде случаев нарты даже выступали как «пулеметные тачанки», ведя огонь с ходу. Также описывается и героический подвиг некоего лихого разведчика, который, стремительно промчавшись на оленьей упряжке мимо караульного дозора фашистов, якобы сумел набросить на одного из них аркан и притащил пленного в штаб своей части. Честно говоря, это слегка напоминает деяния Козьмы Крючкова. Все же главная функция упряжки – доставка оружия и бойца на место, а не участие непосредственно в сражении.

Впрочем, в ходе Кандалакшской операции (сентябрь-октябрь 1944 года) одна из минометных бригад была целиком «пересажена» на оленную тягу. Но это все же не предполагает стрельбы из минометов прямо с несущихся нарт…

Вот, собственно, и все. Остальные потенциальные направления, где военные грузы было бы удобней доставлять на вьючных, а не упряжных оленях, частью даже перешли из категории потенциальных в реальные: действия на Харбинском плацдарме, проблемы вокруг КВЖД, разные этапы «борьбы за Корею». Но так уж сложилась наша безальтернативная реальность, что транспортные потоки там не пришлось дробить на мелкие «ручейки», не пришлось пускать их вразброс через сопки, тайгу и болота.

Не пришлось воевать в тайге и на собственной территории – а ведь такая вероятность существовала: вот тут-то ездовые и вьючные олени (даже не «улучшенные») оказали бы большую помощь партизанским отрядам…

Еще со времен шведского историка Олауса Магнуса (XVI век) верховой и упряжной тип «северной езды» невольно мифологизируется, подгоняется под лошадиные параметры, причем олень превращается в совершенно умопомрачительный гибрид. Впрочем, трехрогость северного оленя – еще более необъяснимый миф (большинство европейцев сохранят в него веру даже через пару веков после Магнуса!)

Иллюстрация из методического руководства 1940 года: оленья упряжка сильно «принижена» по сравнению с собачьей. Это правда, но не полная: даже на озерном льду бывает иначе

И до советской власти, и после – на севере распространен все тот же тип оленной езды, словно и не было усовершенствований конца 1930-х гг.!

Оленные носилки: кажется, это продукт не традиционных, а «новых» технологий

Одна из фотографий экспедиции Федосеева: верхом караван ведет все-таки лично Улукиткан, со своим «таежным» телосложением. Сам Федосеев росл и широкоплеч – так что ему предпочтительней идти рядом с оленями пешком.