Тачанка для зеброида - Камело Пард

жаль. Именно в России блестящая плеяда биологов (К.М.Бэр, К.Ф.Рулье, Н.А.Северцов и их ученики) с середины позапрошлого века ставила вопрос о приручении и, как тогда писали, «порабощении» нескольких видов животных, среди которых лось был поставлен на первое место. (Кроме лося, в этом перечне пребывали зубр, сайгак, кулан, заяц-беляк, глухарь, тетерев, перепел. Список, как видим, очень российский и в принципе даже сейчас не безнадежный – а по тем временам он тем более выглядел перспективно…) Причем в грядущем «порабощении»-доместикации видная роль отводилась тогдашним аналогам высоких технологий: зоопсихологии (да, уже тогда!) и научной гибридизации.

Тем не менее практическая реальность лосиных ферм, действительно существовавших вплоть до 1914 года, была заметно скромнее. Ни о каком «прекрасном исполнении многих хозяйственных работ», участии в ипподромных состязаниях и тем паче перевозке военных курьеров речь на самом деле не шла.

А о чем все-таки шла? И при чем тут наш цикл, посвященный прежде всего нестандартным образцам «красноармейской» боевой фауны, в том числе гибридной? На самом-то деле тут есть некое количество «секретных страниц». Но сначала разберемся с вышеупомянутой статьей из «Популярной механики». Еще несколько цитат:

«Война с Финляндией была лишь вопросом времени, и в наркомате обороны отдавали себе в этом отчет. Одна из важных проблем, которую требовалось решить в связи с этим, – транспортная. Малонаселенные территории, на которых предполагалось вести военные действия, были покрыты лесами и болотами. Дорог, пригодных для передвижения техники, практически не существовало, а лошади просто увязли бы в снегу.

Поэтому отчет, написанный одним из учеников профессора Мантейфеля, был внимательно изучен. Там говорилось, что лоси способны питаться подножным кормом, выносливы и могут легко передвигаться по почти непроходимой местности, включая болота, и нести значительный груз. Это показалось советским военачальникам идеальным решением одной из проблем финской войны, и на стол Сталину легла докладная записка Ворошилова следующего содержания: “Необходимо внимательнейшим образом рассмотреть вопрос и в срочном порядке создать специальный питомник… где бы выращивались лоси – не только для народного хозяйства, а специально для кавалерийских подразделений”. Такой питомник вскоре был создан под Ленинградом, туда из уже существовавших питомников были переведены лучшие специалисты со своими, уже частично одомашненными, питомцами.

Директором “Волосовского специального питомника № 3”, расположенного неподалеку от поселка Волосово, назначили автора того самого отчета – Михаила Глухова, молодого, но уже опытного зоолога.

К тому времени Глухов многого добился в одомашнивании лосей, однако при назначении перед ним поставили совсем другую задачу – превратить этих могучих лесных исполинов не просто в покорных домашних животных, а в настоящие боевые машины. Работа эта считалась настолько важной, что ее курировал лично Жданов. В случае успеха Сталин всерьез планировал пересадить кавалерийские части, расквартированные в тайге, на лосей».

Прелестный первоапрельский розыгрыш, но все-таки давайте отделим мух от котлет, а лосей – от Сталина с Ворошиловым.

Существование российских лосеферм оборвала не революция, но Первая мировая. В советское время эксперимент был возобновлен, причем на более высоком уровне. Мантейфель по этому поводу действительно высказывался неоднократно – однако, увы, в унисон с Лысенко; вообще, мантейфелевская идея «биотехнии», сверхактивного преобразования природы, и его массированные работы по «реконструкции фауны млекопитающих СССР» несут на себе печать эпохи. И если уж у Трофима Денисовича громадье антинаучных планов активно имитировало их воплощение в жизнь, то для других этот путь тоже не был заказан. Сам Мантейфель (как мы помним, до 1924 года состоявший на действительной воинской службе) лося «во главу угла» все-таки не ставил, но руководимый им КЮБЗ (кружок юных биологов при Московском зоопарке) занимался многими «проблемными» животными.

Как бы там ни было, одомашнить лосей в те десятилетия действительно планировали. Не КЮБЗовцы и, конечно, не мифический Глухов, но группа зоологов во главе которой стоял Е.П.Кнорре. Учениками Мантейфеля они, допустим, иногда себя называли – поскольку именоваться тем, кем они были в действительности (учениками учителя Мантейфеля, М.М.Завадовского), на определенном этапе сделалось крайне опасно. Причину этого современным читателям можно не объяснять.

Питомник «Волосовский специальный» – такой же миф (точнее, шутка), как и широкое применение лосиной кавалерии в Финскую кампанию. Реальным центром советского лосеводства сперва стал «Бузулуцкий Бор», потом основные исследования переместились в Печеро-Илычский заповедник. Докладная записка Ворошилова, ждановское курирование, сталинские планы и т. п. – привет из 1 апреля, но вообще-то военный аспект в работах Кнорре и компании тоже имел место. Куда же без него: печать времени…

«От намерений запрягать лосей в сани или телеги отказались с самого начала – такие “тачанки” вряд ли пригодились 6ы в условиях леса, поэтому было решено сосредоточиться на воспитании “верховых” лосей. Были разработаны специальные седла с креплением для пулемета, однако возможность маневра оставляла желать лучшего. Бойцы-кавалеристы, которые работали в питомнике, приспособились опирать сошки пулемета на развесистые рога – этот способ оказался гораздо более удобен, хотя и был невозможен в те периоды, когда лоси сбрасывали свои ветвистые украшения. Сначала даже пробовали жестко крепить пулеметы к рогам, однако выяснилось, что вибрация при стрельбе приводила к сотрясению мозга у животных и ломала “лопаты”. Все попытки сделать рога более прочными с помощью специально подобранных кормов не увенчались успехом, поэтому от жестких креплений отказались, заменив их кожаными подушечками. Позднее сошки стали опирать на концы ветвистых “лопат” – выяснилось, что в этом случае лоси выполняют функцию “самонаведения”: поворачивая голову в сторону опасности, они одновременно наводили на цель пулемет, и бойцу оставалось только скорректировать прицел и нажать на спусковой крючок».

Да нет, как раз верховая езда так и осталась вспомогательным направлением: в основном одомашненных лосей впрягали в сани. Причина проста: несмотря на рекордные размеры матерых самцов (которых, между прочим, корректно сравнивать не со стандартными лошадками, а с жеребцами крупных пород, рекордными тяжеловесами, тяжеловозами и «тяжелоносами»; ну и в чью пользу будет разница?), рядовой «пользовательный» лось все же заметно меньше лошади. А вдобавок и менее вынослив – по крайней мере, при тех нагрузках, которые принято требовать от строевой кавалерии. В таких условиях с конем, зверем открытых пространств, ни один обитатель леса по определению тягаться не может. Ни под всадником, ни под вьюком, ни в упряжке.

По хорошему снегу рабочий лось тянет груженые сани примерно своего веса – то есть полтонны максимум (мы уже договорились: речь идет не о рекордсменах-гигантах, тем паче не о рекордсменах-гигантах американского подвида, более крупного), а чаще килограммов 300; для лошадиных стандартов немного, но в военно-полевых условиях на грани сносного. Во вьючном же варианте он способен нести 80—120 кг: значительно меньше, чем