Красивый. Родной. (не)Мой - Галина Милоградская

Максим замирает посредине комнаты. Опускает плечи и бросает:

— Я для тебя вещь, да?

Подбегаю к нему, обнимаю со спины и говорю быстро-быстро:

— Ты — не вещь! Ты — мой любимый мужчина, мой муж. И я буду бороться за нашу семью! Даже если ты думаешь, что спасать нечего, я сделаю всё, чтобы понял, как ошибаешься!

Глава 11

Алина

Не зря говорят — горы лечат. А ещё лечат хорошие люди рядом. Знаю, что надо скорее устраиваться на работу, но позволяю себе несколько дней приятного ничего не деланья. Мы просто гуляем, открываем для себя новое: еду, природу. Заряжаюсь, как батарейка на солнце, и под его светом не думаю про Максима. Он приходит в темноте, память-предательница заставляет его голос звучать в голове, тело — вспоминать прикосновения. И дело не только и не столько в сексе: рядом с Максимом я чувствовала себя слабой женщиной за спиной сильного мужчины. Время взрослеть и самой становиться сильной.

Я разослала резюме в несколько санаториев, но не особо рассчитываю на ответ. Да, специалист в своём деле, но сколько их тут? Ответ приходит через несколько дней — мне звонят и приглашают на собеседование в частный оздоровительный Центр репродукции семьи. Вести беременных всегда нравилось больше всего, неужели и тут судьба пошла навстречу?..

Белые двухэтажные корпуса окружены высокими соснами, извилистые дорожки выложены камнем. На входе называю охраннику причину визита, получаю временный пропуск. Тут всё серьёзно, лечение проходят люди с солидными суммами на счетах. Зарплата соответствующая, как и правила приёма на работу. Впервые вижу настоящий документ о неразглашении информации. Как будто кому-то охота болтать о чужих проблемах со здоровьем!

— Вижу, вы удивлены, — мягко говорит главный врач, Эдуард Константинович. — Но когда увидите, кто у нас лечится, всё поймёте. Это простая формальность, и всё же отнеситесь к ней ответственно.

— Здесь, наверное, работают настоящие профессионалы, — начинаю, чувствуя подвох. — Тогда почему вы берёте специалиста из обычной поликлиники?

— Честно? — Эдуард Константинович улыбается и вдруг подмигивает. — Джаник попросил за вас. Сказал, что справитесь.

Если бы пила, поперхнулась бы. Откуда Джанику-то знать о моей квалификации? Просто по словам?

— У него дар особый — людей видеть. И хороших, и плохих. Мы много лет дружим, и ни разу он не ошибся. Поэтому я верю, что вы справитесь. К тому же, — он усмехается, — вас ведь не заведующей всем отделением ставят, а штатным специалистом с испытательным сроком. Зайдите в отдел кадров и не забудьте про садик сказать. У нас свой есть, на территории.

Слишком хорошо для правды. Выхожу из корпуса, оглушённая. График ненормированный, иногда будут ночные дежурства, и в них можно оставлять Илюшу на ночь в садике! Ещё и зарплата в два с половиной раза больше, чем в поликлинике получала! А Максим давно говорил уходить в частную клинику… Стискиваю кулаки — не буду о нём думать, просто не буду. Как он там, где, с кем — плевать. Развёлся или нет — тоже всё равно. У меня только крылья прорезаться начали, не позволю их снова обломать.

До дома решаю прогуляться пешком. Илюша с Мадиной — она даже пригрозила обидеться, если не буду оставлять.

— Ты зачем меня так оскорбляешь, Алина-джан? Я пятерых сыновей орлами вырастила, неужели с птенчиком не справлюсь? Иди на своё собеседование и ни о чём не беспокойся.

Впервые с момента расставания с Максимом я предоставлена сама себе. Только сейчас поняла, как устала от постоянного дёрганья. Как бы ни любила сына, но это ни с чем не сравнимый кайф — побыть одной и никуда не спешить. Неторопливо спускаюсь с горы по дороге-серпантину. Вокруг такие виды, что сама себе завидую. Телефон в кармане звонит, и сердце моментально застывает. Неужели Мадина? Что-то с Илюшей? Больше звонить некому, разве что папа решил вспомнить, что у него где-то есть дочь и внук, но это навряд ли. Я ему даже не сказала, что уехала. Ритка. Впервые звонит с того вечера. Зачем? Снова яда плеснуть? Надо было и её, как Максима, заблокировать. А ещё лучше — номер сменить. Поговорю в последний раз и оборву связи.

— Привет, подруга! Ты куда пропала? — начинает она как ни в чём не бывало. Словно вчера расстались после дружеских посиделок, а не пышных похорон моего счастья. Теперь-то Ритка точно рада.

— С чего вдруг тебя это интересует? — спрашиваю холодно. Перед глазами её торжествующее лицо, в ушах полные яда слова.

— Эй, ты чего, обиделась, что ли? Я между прочим тебе глаза на мудака открыла, должна спасибо сказать!

— Ты реально считаешь себя спасительницей? — Я даже останавливаюсь. — Потопталась по моей жизни, вытащила наизнанку то, что только нас с Максимом касалось, и думаешь, я спасибо скажу?

— Ну, а как иначе? Я же за тебя переживала, подруга! Жила в обмане, зато теперь знаешь, какая он мразь.

— Тебя не касалось, какой он. Тебя вообще не должно было касаться, что между нами происходит и как.

— Скажешь, ты бы продолжала жить с ним, зная, что женат? Алин, да ты бы со свету себя сжила, если бы узнала!

— Я узнала. Благодаря тебе. Но, знаешь, лучше бы не знала. Ты же рассказала не потому, что за меня переживала, а потому что тебе моё счастье поперёк горло вставало. Думаешь, я не замечала, как ты мне завидуешь?

Всё я отлично знала, только, как и с Максимом, глаза закрывала. Всё-таки подруга, единственная и вроде как лучшая. С такими подругами и врагов не надо.

— Если и завидовала, то что? — ехидно спрашивает Ритка. Так и вижу её ухмылку. — Тебя теперь на каждом углу поласкают, завидовать больше нечему.

— А ты и рада. Добилась своего, да? — горько слышать, с каким наслаждением она это говорит.

— Да! — выпаливает Ритка с неожиданной злостью. — Святая Алина, красавец муж, умница сын, стабильная работа! А я перебиваюсь с хлеба на воду, в вечных пелёнках и детском дерьме! Да, я завидовала тебе, как иначе?! Окунись теперь в то же дерьмо, почувствуй себя униженной и брошенной!

Это звучит так дико и причиняет такую боль, что в груди резко тянет. Спотыкаюсь, телефон выпадает из рук, перед глазами темнеет. Слышу визг