История твоего «Я». Вся правда о deepfake - Андрей Владимирович Курпатов

который возникает в обученном мозге. На мозг новорождённого обрушивается нечленораздельный гул реального мира. Но постепенно, параллельно с процессом миелинизации[35] различных отделов мозга, малыш учится дробить этот гул на отдельные блоки – очертания предметов, звуки, запахи, вкусы и тактильные ощущения.

Но эти образы, создаваемые нашим мозгом за счёт дробления общего гула раздражителей на отдельные части – не есть прямое отражение реального мира. Прежде мне было трудно это объяснить, показать на пальцах, но теперь у нас есть хороший пример – искусственный интеллект.

Посмотрите на созданные искусственным интеллектом картинки – как вы думаете, он умеет видеть? Нет, он их даже не рисует, а создаёт. И делает он это точно так же, как, например, наш мозг делает сновидения. Эти «изображения» создаются абстрактными вероятностями – «весами» нейронной сети.

Те образы, что мы «видим», – это субъективный эффект, возникающий, когда одна нейронная сеть мозга считывает состояния другой – в зрительной коре мозга. По сути, это своего рода «мысли о мыслях», о которых говорит один из ведущих философов сознания Дэвид Розенталь[36].

Итак, много-много нервных клеток нашего мозга воспринимают различные единичные стимулы из внешней среды. По ним, словно по хлебным крошкам, в нём и строится образ реальности. Всё детство наши нейросети долго и упорно создают карту мира – набор автоматизмов для последующего предиктивного кодирования.

Поэтому, будучи взрослыми, мы, по сути, уже толком не видим, не слышим, не чувствуем то, что происходит на самом деле. Мы всё это когда-то уже научились видеть, слышать и чувствовать. Поэтому наш мозг не тратит силы заново, а просто воспроизводит прежние шаблоны. И он делает это на всех уровнях – восприятия, движения, поведенческих реакций, а затем и мышления, чувств.

Давно ли вы видели, как кружат пылинки в луче солнечного света? Я помню это совершенно отчётливо – сижу на полу в квартире бабушки и дедушки и смотрю на узкую полоску света, льющегося через проём оконных штор.

Думаю, что-то подобное было и в вашем опыте. Но давненько же, правда? А что, пыли стало меньше? Нет, просто в детстве, когда ваш мозг только учился видеть, он обращал на неё внимание. Теперь он просто игнорирует этот «визуальный шум» за ненадобностью.

Понимаю, что это достаточно фантастично звучит, но дело обстоит именно таким образом.

КАРТИНКА-РАСКРАСКА

Поскольку у младенца есть глаза и уши, мы, конечно, думаем, что он видит и слышит. Ну и, конечно, испытывает все остальные ощущения, ведь у него есть тело! Но в действительности мы лишь приписываем ему эти свойства.

На самом деле новорождённый сначала не воспринимает ничего определённого – всё сливается для него в бесконечный шум. Зрительная кора включается у него только через неделю, а затем наступает долгий период обучения зрению и множеству других ощущений.

Известно, что самым важным для младенца является лицо человека, что вполне естественно. Но отличать лицо мамы от лиц других людей ребёнок начинает только к двум месяцам. До этого все люди для него на одно лицо – пара поперечных полосок повыше (глаза) и одна пониже (рот).

Мы с вами ещё говорили про восприятие света, помните? Только в возрасте двух месяцев ребёнок начинает выделять в монохромном спектре своего видения сначала красный цвет, к трём месяцам – жёлтый, а зелёный – и вовсе лишь в четыре месяца.

Показательны результаты исследовательской группы Бена Дина из Массачусетского технологического института, опубликованные в 2017 году[37]. В этих экспериментах учёные пытались понять, что же ребёнок видит (насколько это вообще возможно с учётом того, что младенцы, не могут об этом рассказать).

Выяснилось, что на одни и те же зрительные раздражители у взрослых и младенцев (в исследовании им было 3–8 месяцев) реагируют примерно одни и те же мозговые структуры. Это, так сказать, хорошая новость.

Плохая состоит в следующем…

Проведём эксперимент с разными взрослыми – на одни и те же зрительные раздражители их мозги будут реагировать почти одинаково (совпадение близко к единице – более 90%). Но если мы проведём аналогичный эксперимент с малютками, то у одних мозг будет реагировать одним образом, а у других – другим. Соответствие едва достигает 40%.

О чём это говорит? О том, что в процессе взрослой жизни мы, благодаря культурным влияниям, так синхронизируемся друг с другом, что наши мозги становятся похожи. А вот мозги и, главное, реальности разных детей существенно отличаются.

Если же дополнительно сравнить реакцию зрительной коры взрослых и младенцев, то тут совпадение и вовсе будет меньше 20% (см. рис. 5).

Рис. 5. Совпадение реакции мозга на зрительные раздражители

Если бы наш мозг был запрограммирован определённым образом и готов к работе, у разных детей на одни и те же раздражители реагировали бы одни и те же части мозга. Но как видим, это не происходит.

Другие органы нашего тела имеют жёсткую программу: сердце толкает кровь по сосудам, а не вырабатывает желчь, желудок переваривает пищу, а не отфильтровывает мочу. Но мозг сначала работает примерно так…

И лишь постепенно, по мере обучения – которое сопровождается постоянным участием взрослых, которые наш мозг дрессируют, – в соответствующих нейронных сетях мозга происходит некоторая универсализация.

Но что в таком случае мы воспринимаем, чувствуем и думаем: то, что происходит на самом деле, или то, что нас научили видеть? Думаю, вполне понятно, что второе. То есть мир, который предстаёт перед нашими глазами, по сути, не настоящий, а выученный.

Начинаем действовать

Глаз видит только то, что ум готов понять.

АНРИ БЕРГСОН

Где-то в возрасте одного года, когда мы переходим от ползущего состояния к прямохождению, пространство нашего действия существенно расширяется. Наш мозг словно бы ждёт этого момента – едва мы оказываемся на «своих двоих», как вдруг сумасшедшим образом ускоряется нейрогенез.

На изображении, хотя и в несколько схематичной форме (эти работы были проведены ещё в 50–60-х годах ХХ века), представлена динамика роста нейронных окончаний у новорождённого и младенца одного, шести месяцев, а также двух и четырёх лет (см. рис. 6).

Рис. 6. Динамика роста нервных окончаний нейронов головного мозга ребёнка в зависимости от возраста

В течение первого года разрозненные нейроны словно бы ощупывают друг друга, а в год начинается буквально взрывной рост дендритных отростков. Будто бы проснулась огромная агентурная сеть, пребывавшая до сих пор в подполье! Но