Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки. - Александр Владленович Шубин

50-х годов Молотов действительно был самым известным лидером, причем известным с положительной стороны. Неудивительно, что люди, обладавшие высшей после Сталина властью, решили, что без его лица им не обойтись. Так что 9 марта, в день похорон Сталина, трибуну Мавзолея нельзя было представить без Молотова.

Л. М. Каганович, Н. А. Булганин, В. М. Молотов, Г. М. Маленков, Л. П. Берия, К. Е. Ворошилов выносят гроб с телом И. В. Сталина из Дома союзов. 9 марта 1953. [РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1664. Л. 12]

Это был, наверное, самый странный день рождения Вячеслава Михайловича. Он встречал его на главных похоронах в истории страны с 1924 года. Людской поток шел мимо тела вождя в Доме союзов, прощаясь с эпохой. На Трубной площади возникла смертельная давка из желающих приобщиться к зрелищу смены эпохи. Молотов стоял у гроба, а когда пришло время – подставил плечо под него.

Свою прощальную речь с трибуны Мавзолея он произносил третьим после Маленкова и Берии. «Дорогие товарищи и друзья! В эти дни мы все переживаем тяжелое горе – кончину Иосифа Виссарионовича Сталина, утрату Великого вождя и вместе с тем – близкого, родного, бесконечно дорогого человека…»

Глава X

Лицо коллектива

(1953–1956)

После смерти Сталина именно он, Молотов, был «последним из могикан» ленинской руководящей команды, в которую входил с 1921 года. Он – легендарный участник также дореволюционного большевистского руководства, единственный член партии с таким стажем из тех, кто остался на вершине власти. Даже Каганович, Ворошилов и Микоян от него отстают, не то что остальные руководители страны. Наверное, это что-то говорит о его способностях и достойно всяческого уважения. И вот теперь Хрущев его отчитывает как мальчишку! А остальные кивают и поддакивают этому полуграмотному хамоватому выскочке. Молотов – член Президиума ЦК, но даже мидовские работники, включая его выдвиженца и «правую руку» Андрея Громыко, шпыняют ветерана ленинской гвардии как нашкодившего школьника. Как это могло выйти? Что пошло не так? Ведь еще в прошлом году Вячеслав Михайлович был непререкаемым авторитетом в вопросах внешней политики. Он воспринимал как должное овации в свой адрес, почтительные реверансы Хрущева и Булганина, послушную суету сотрудников, а ведь в это время и начинался поворот к разрушению того здания, которое построили они со Сталиным.

1. Коллективное руководство и дипломатическая оттепель

После смерти Сталина к власти в СССР и КПСС пришло «коллективное руководство». Это всячески подчеркивалось. Главный редактор «Правды» Шепилов получил строгий выговор за то, что после похорон Сталина газета разместила речь Маленкова на первой полосе, а речь Молотова на второй и в меньшем объеме, да еще опубликовала смонтированное фото Сталина, Мао и Маленкова, подчеркивая роль последнего как преемника Сталина. Государством и партией руководит не Маленков, а Президиум ЦК КПСС.

Но все же сразу после смерти Сталина для всего мира пост председателя Совета министров, который занял Маленков, считался наиболее важным в советском руководстве. Молотов, отвечавший за внешнюю политику, Каганович, координирующий руководство промышленностью, Берия, взявший в свои руки МВД, и Булганин, отвечавший за оборону, стали «первыми» заместителями председателя Совета министров. Хрущеву государственных постов не досталось, но он сосредоточился на руководстве партийным аппаратом, который должен был обслуживать Президиум ЦК КПСС, состоящий в своем большинстве из государственных деятелей.

Среди 10 членов Президиума ЦК изначально выделился «триумвират» наиболее энергичных руководителей – Маленков, Берия и Хрущев. С высоты своего политического опыта Молотов не мог не замечать, что они будут бороться за лидерство. Но Молотов пока старался держаться в стороне от схватки за место нового вождя по ряду причин. Во-первых, ему была выделена обширная, важная и престижная сфера внешней политики, которая поглощала почти все его внимание. Во-вторых, по возрасту, опыту и авторитету он мог претендовать на место нового вождя, но малейший шаг в этом направлении мог возбудить ревность и претензии других членов «коллективного руководства». В силу того же возраста Молотов мог лидировать, только опираясь на поддержку более молодых деятелей. Пусть они пока поборются, а те, кто останутся на вершине, истощат свои силы и накопят антирейтинг. Тогда Вячеслав Михайлович и сможет сказать свое веское слово в качестве арбитра. Пока его задача во внутриполитической борьбе – оставаться в лагере победителей в надежде, что занятые этой борьбой, они не полезут в его внешнеполитическую епархию. А если полезут – нужно давать отпор.

Георгий Максимилианович Маленков. 1955. [РГАСПИ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 487. Л. 1]

7 марта Молотов вернулся к работе министра иностранных дел, но не в привычном здании рядом с Лубянкой, а в грандиозной для того времени высотке на Смоленской площади. Первым делом следовало разгрести «авгиевы конюшни» внешней политики Сталина и Вышинского 1950–1952 годов. Наиболее острые проблемы – советско-югославский и советско-турецкий конфликты и война в Корее. 29 апреля Молотов впервые принял временного поверенного в делах Югославии Д. Джурича. Это был серьезный сигнал потепления. Югославам дали понять, что можно отказаться от проклятий и перейти к нормальным дипломатическим отношениям. 6 июня Молотов сообщил Джуричу, что наступило время обменяться послами. Югославское руководство с этим согласилось.

Еще один спровоцированный по инициативе Сталина конфликт с Турцией было решено преодолеть еще в 1951 году как раз по инициативе Молотова. Теперь Вячеславу Михайловичу были и карты в руки. 30 мая он пригласил турецкого посла Ф. Хозара и зачитал заявление советского правительства: «Во имя сохранения добрососедских отношений и укрепления мира и безопасности, правительства Армянской ССР и Грузинской ССР сочли возможным отказаться от своих территориальных претензий к Турции. Что же касается вопроса о проливах, то советское правительство пересмотрело свое прежнее мнение по этому вопросу и считает возможным обеспечение безопасности СССР со стороны Проливов на условиях, одинаково приемлемых как для СССР, так и для Турции.

Таким образом, Советское правительство заявляет, что Советский Союз не имеет никаких территориальных претензий к Турции»[1215].

Также в июле были восстановлены дипломатические отношения с Грецией и Израилем. Молотов не искал дружбы с этими государствами, а лишь восстанавливал нормальность в международных отношениях, завершая прежнюю политику враждебности.

Сложнее было с Кореей. Переговоры о перемирии шли с 1951 года, но оказались в тупике. 19 марта СССР призвал стороны Корейской войны возобновить переговоры. Учитывая перемены на кремлевском Олимпе, отношение противников к этой инициативе было серьезным. Старый знакомый Молотова Иден, также вернувшийся на пост министра иностранных