Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки. - Александр Владленович Шубин

Впрочем, на практике члены Президиума ЦК решили, что вполне можно арестовать товарища и по интуитивным мотивам. В 30-е годы это было обычным делом – почему сейчас должно быть иначе? Они боялись Берию, он раздражал их своей экспансивностью, стремлением во все вмешиваться, лидировать в решении вопросов, относящихся к их епархиям. Они не хотели с ним работать, и этого было достаточно, чтобы исключить Берию из руководящего коллектива. Но он был опытным интриганом и спецслужбистом. Так что нужно было лишить его шанса на реванш. Как в свое время «ленинградцев». То есть уничтожить. Важно сразу арестовать, а обвинения потом найдутся. Из воспоминаний участников событий получается, что кардинальное решение проблемы Берии созрело на встрече Хрущева и Молотова. До этого речь шла скорее о снятии Берии с поста министра внутренних дел и выведении его из Президиума ЦК.

В подчинении у Берии находится охрана, так что его отстранение от власти и арест спланировали как настоящую спецоперацию, которую назначили на 26 июня. В этот день на своей машине Булганин привез в Кремль генерала К. Москаленко и еще четырех офицеров. Также подъехали Жуков, Л. Брежнев, М. Неделин и другие люди в погонах. Они были размещены в приемной Маленкова. Затем к военным пришли Молотов, Хрущев, Булганин и Маленков. Москаленко вспоминал: «В приемной все время находилось 15–17 людей в штатской и военной одежде. Это порученцы и лица, охраняющие и прикрепленные. И больше всего это люди от Берия»[1232]. Так что могло дойти до драки.

26 июня руководители страны собрались на заседание Президиума Совета министров, что предполагало хозяйственную повестку. Но в соответствии с замыслом противников Берии, Маленков объявил заседание Президиума ЦК, который мог решать принципиальные вопросы. Он начал выступать о МВД: «Враги хотели поставить органы МВД над партией и правительством». Такое выступление могло удивить Берия, но еще не означало непосредственной угрозы – может быть речь идет о прошлом. Но Маленков внезапно обрушился на нынешнего министра внутренних дел: «…он с этого поста контролирует партию и правительство. Это чревато большими опасностями, если вовремя, теперь же не поправить»[1233]. Берия понял, что кресло под ним зашаталось, но вряд ли мог предположить, что товарищи собираются его уничтожить. Маленков предложил передать пост министра другому человеку.

Выступление Маленкова задало тон обсуждению, которое подхватил Молотов: «Я считаю, что Берия перерожденец, это человек, чуждый партии»[1234]. Два с половиной часа коллеги предъявляли Берии разнопорядковые претензии, которые были незначительными каждая сама по себе, но их было много, что создавало возможность для обобщения «фактов» в обвинительном ключе. Проверенный сталинский метод. Выступали все члены Президиума, наиболее мягко Ворошилов и Микоян. Затем по сигналу Маленкова в помещение вошли Жуков, Москаленко, генералы Батицкий, Баксов и два офицера, которые арестовали Берию. Его посадили в подвал штаба Московского военного округа.

Находясь в заключении, Берия 28 июня – 2 июля писал письма бывшим друзьям-товарищам. Свое первоначальное впечатление от событий 26 июня он передал так: «Я был уверен, что из той большой критики на президиуме я сделаю все необходимые для себя выводы и буду полезен в коллективе. Но ЦК решил иначе, и я считаю, что ЦК поступил правильно». Берия напоминал коллегам об их совместной работе, о том, как замечательно к ним относился, просил простить за то, в чем виноват, и тут же объяснял, что не виноват. 1 июля Берия обращался к Молотову: «Вячеслав Михайлович! У меня всегда было прекрасное, ровное отношение с Вами. Работая в Закавказье, мы все высоко ценили Вас, считали верным учеником Ленина и верным соратником Сталина, вторым лицом после товарища Сталина. Если спросить мою семью, то Вам могут рассказать очень много хорошего о Вас, с моих слов». Берия напоминал о своей лояльности Молотову в трагические дни июня 1941 года, о других эпизодах их сотрудничества. «Я привел бы и другие факты, но скажу одно, что я не раз говорил, тот, кто ссорит Молотова с Сталиным, тот совершает чудовищное преступление перед нашей Страной и нашей партией». Берия умолял «назначить самую ответственную и строгую комиссию для строгого расследования моего дела, возглавив т. Молотовым или т. Ворошиловым». Затем Берия уже понял, куда клонится и просил позаботиться о семье. Берия признавал свою бестактность, грубость, некоторые нарушения субординации, но ведь за это не расстреливают. Он не признавал злой воли в своих действиях и тем более преступлений. И в итоге: «…еще и еще раз умоляю Вас вмешаться и невинного своего старого друга не губить»[1235]. Ох, сколько они уже погубили старых друзей, одним больше, одним меньше. Но Берия думал, что после смерти Сталина это кончится. Ан нет. Дело Сталина живет.

2–7 июля проходил пленум ЦК КПСС, который должен был легитимизировать расправу над Берией. С докладом выступил Маленков, который доложил пленуму о том, как членам Президиума ЦК удалось разоблачить шпиона и заговорщика в своих рядах. Заговорщик виноват в том, что плохо, развязно вел себя на заседаниях. Это было подозрительно. Также стали поступать сигналы, что он собирает информацию о ситуации в Литве, Белоруссии и Украине в обход партийных каналов, только по линии МВД (Берия объяснял, что хотел представить в Президиум объективную информацию о положении дел в этих республиках). Но «ясно, что Берия преступно замыслил поставить МВД над партией, замыслил поставить ЦК и Правительство под контроль МВД». Он хотел «предпринять через МВД шаги к нормализации отношений с Югославией» (о чем, кстати, сообщил Маленкову, но тот якобы предложил обсудить этот вопрос в ЦК), держал «курс на буржуазную Германию», при амнистии якобы освобождал «воров-рецидивистов». И к тому же именно МВД спровоцировал выступление Сталина против Молотова (тут Маленков будто забыл, что в это время Берия не имел отношения к МВД). В общем, Берия «распоясался» и «преступно разложился» (тут Маленков опустил интимные подробности). Но мало просто арестовать Берию, нужно обеспечить «повышение партийного руководства», а полномочия МВД уменьшить[1236].

Члены ЦК с энтузиазмом поддержали решение Президиума ЦК. Конечно, среди них было немало обиженных Берия лично или плохо относившихся к органам безопасности, как Жуков. И было за что. Но если бы жертвой был избран Маленков или Хрущев – реакция была бы такой же. Возможно, лишь фигуры таких старых соратников Сталина, как Молотов, Каганович и Микоян пока выглядели несокрушимо.

В своем выступлении на пленуме Молотов утверждал, что «разоблачен предатель в руководящем ядре нашей партии и