Любовные и другие приключения Джакомо Казановы, рассказанные им самим - Джакомо Казанова

«Авантюрист Казанова, которого потеряли из виду в Варшаве, неожиданно приехал туда на этих днях. Однако о нем стали известны столь скандальные подробности, что король вообще запретил ему являться ко двору».

Эти сведения нуждались в поправке, и я почел своим долгом произвести ее. В день отъезда, отправив вперед свою карету вместе со слугой, которому было приказано дожидаться меня у городских ворот, я вооружился пистолетом и палкой и пошел к редактору по имени Жакэ. Мне пришлось подняться на четвертый этаж в жалкую контору, и я увидел перед собой человека лет сорока, невероятно толстого. Он пачкал бумагу чернилами. Это был г-н Жакэ.

– Перед вами авантюрист Казанова, понятно вам? – обратился я к нему.

Он молча посмотрел на меня, нисколько не переменившись в лице.

– Два месяца назад в вашей газете появилось мое имя.

– Вполне возможно.

– И при этом в самом оскорбительном смысле. Я пришел требовать удовлетворения.

Вместо ответа он пожал плечами и снова взялся за перо. Я два раза ударил его палкой по спине и удалился. К вечеру я уже въезжал в Экс-ля-Шапель, где встретил своих старых знакомцев, которые направлялись на воды в Спа, и последовал за ними. Там я прежде всего сделал визит к шляпному мастеру, у которого заодно спросил, не укажет ли он какую-нибудь свободную комнату, поскольку все апартаменты в городе были уже заняты. Посоветовавшись с женой, он предложил мне остановиться у него и добавил: «Если с вами не будет слуги».

– Я один. Сколько вы хотите за услужение?

– Ровно ничего, сударь, и в придачу могу предложить вам свой стол.

Я согласился, изъявив ему живейшую благодарность. Хозяйка провела меня в свою комнату, где я увидел превосходную постель.

– Но, мадам, а как будете спать вы сами?

– В лавке.

– Я не могу допустить этого. Тогда вам лучше занять вот эту маленькую комнату.

Она отвечала, что они боятся стеснить меня, в то время как их племянница будет стеснять меня много меньше. Услышав о племяннице, я навострил уши. Ага, в доме есть племянница, а соседняя комната без двери! Прекрасно! Это даже не комната, а клетушка, в которой нет окна и едва помещается кровать. Читатель может сам представить мои надежды и намерения. Однако же я с сожалением заметил, что жена шляпника чертовски некрасива, и, если племянница похожа на нее, придется распрощаться со своими эротическими намерениями. А она и должна быть дурнушкой, иначе ее добродетель не оставляли бы на милость первого встречного. Тем не менее я не позволил себе никаких вопросов и отсутствовал весь вечер. В первую ночь мне не удалось увидеть даже кончика носа племянницы, которая ко времени моего возвращения уже похрапывала. Утром я познакомился кое с кем и узнал имена всех прелестниц, появлявшихся на променаде. Число искательниц удачи, собирающихся в Спа, просто невероятно. Этот маленький городок являет собой настоящий притон разврата, где в изобилии встречаются торговцы и записные игроки. Стечение приезжающих создает достаток у местных жителей, которые за три месяца зарабатывают деньги, позволяющие им переждать остальные девять до начала следующего сезона.

В полдень я возвратился к себе на квартиру с двадцатью луидорами, вырученными от игры. Кроме того, у меня в кошельке лежало еще четыреста цехинов. Войдя в лавочку, я увидел красивую брюнетку лет восемнадцати, которая сматывала ленту. Наверное, это и была та самая племянница, что спала в соседней комнате. Она даже не посмотрела в мою сторону и едва ответила на поклон. Тут явилась служанка и объявила, что обед готов. Я дал ей денег на вино, так как хозяева употребляли только пиво, и притом самое отвратительное. Прежде чем садиться за стол, шляпник отвел меня в сторону и, достав из кармана парижские часы с репетиром и золотой цепочкой, спросил, сколько они могут стоить.

– Сорок луидоров.

– Один иностранец хотел продать их за двадцать, но с условием возврата на следующий день, если он принесет двадцать два.

– Соглашайтесь безбоязненно.

– У меня нет таких денег.

– Я не хочу, чтобы вы упускали такой случай, вот нужная сумма.

За столом меня посадили между хозяином и его женой, молоденькая племянница оказалась как раз напротив. У нее был очень серьезный вид, и она не проронила ни слова. Я обращался к ней так же сдержанно. После кофе тетушка подозвала племянницу и велела ей относиться ко мне с величайшим почтением и не беспокоить во время сна. Сие последнее замечание показалось мне весьма забавным. Отобедав, я отправился к оружейнику приобрести пистолеты, которые хотел презентовать своему парижскому брату. Там я спросил у самого мастера:

– Вы знаете человека, в доме которого я остановился?

– Это сама честность. Мы с ним кузены.

– Он богат?

– О, конечно богат… долгами! Ему везет не больше, чем всем порядочным людям.

– А его жена?

– Для хозяйства это истинное сокровище.

– Ну а племянница?

– Просто дурочка.

– Почему вы так думаете?

– Она отпугивает всех клиентов. Приличия, конечно, хороши, но где же здесь рассудок?

– У нее свои принципы, – ответил я, смеясь.

– Попробуйте делать из них деньги!

– Но как же, по-вашему, она должна вести себя?

– Во-первых, она могла бы не изображать недотрогу, когда ее хотят поцеловать или даже просто говорят, что она красива.

– Вы преувеличиваете.

– Попробуйте, и убедитесь сами. Совсем недавно она отвесила пощечину одному офицеру, который хотел в шутку обнять ее. Это просто дракон целомудрия, лучше не подходить к нему близко.

Полученные сведения были весьма для меня полезны, и я решил съехать с квартиры. Мадемуазель Мерси мне очень нравилась, но я никогда не любил получать пощечины, даже от женщин. На следующий день хозяин явился забрать часы, оставленные под залог моих двадцати луидоров. Он хотел отдать мне двадцать два, но я отказался, присовокупив, что мой кошелек всегда к его услугам. Обедал я у Томатиса и вернулся только к ужину, для которого велел послать за бургундским. Мерси даже не притронулась к вину и встала из-за стола еще до десерта.

– Ваша племянница очень красива, – обратился я к хозяевам, – но почему она такая печальная?

– Мы не знаем этого. Если она не переменится, придется отослать ее.

– Может быть, она робеет из-за присутствия иностранца?

– Она такая со всеми мужчинами.

Мерси появилась с канделябром в руках и пожелала обществу доброй ночи. Я хотел в шутку поцеловать ее, но она резко оттолкнула меня. Когда же я вошел к себе в комнату, то увидел, что вход к ней